— Мама подметет, — сказал Марк.
— Не гони, — сказал его брат Майкл.
И они с удивительным единодушием треснули отца подушками, причем очень крепко.
— Ты, козел жирный, — сказал Марк, и лицо его яростно перекосилось.
Доминик наступил на осколок расписного стекла — выпученный глаз стрекозы. По полу заструилась кровь. На глаза навернулись слезы. Плакал здоровущий мужик, отец, с кулаками размером с боксерские перчатки. Они не этого хотели. Они хотели, чтобы он на них наорал. Наказал за проступок. Объяснил, как поступают, а как нет. Хотели, чтобы кто-то вменяемый взял на себя руководство всей семьей, обратил вспять все то страшное, что случилось сперва с Шелли, потом с миссис Уайлд, а теперь подступило и к остальным.
— Пап, давай! Хватай подушку! — подначил Майкл. Замахнулся снова, на сей раз кулаком, целя Доминику в промежность.
Они ждали, что отец заорет.
Но он осторожно отступил назад — оставляя кровавый след. Проговорил с прежней мягкостью:
— Мальчики. Знаю, что сидеть дома тяжело, но не шумите так. Займитесь чем-нибудь. Поиграйте в видеоигру, которую вам купила мама.
Марклы с улыбкой переглянулись. Наконец-то. Сейчас все будет. Наконец-то кто-то здесь наведет порядок. Марк указал на игровую приставку. Которую им купили за то, что они продали Уайлдов.
— Помехи. Не выйдет ничего, — сказал он.
Приставку разнесли на куски пластмассы и обрывки проводов. В крошечных обломках непримиримо отражались солнечные лучи.
— Зачем вы так? — прошипел Доминик, лицо его было мокрым от слез. А потом он закрыл дверь в комнату Марка, оставив их наедине.
Жену Линду Доминик обнаружил на кухне. Кругленькая, ходит в комбинезонах, просторных брюках и удобных мягких туфлях с открытым носом.
— Я больше не могу, — высказался он. — Они чудовища.
В обычном случае Линда встала бы на их защиту. Заговорила бы про теленяню, которая утверждает, что детей нужно хвалить и защищать. Но на сей раз она расплакалась.
— Сегодня совсем ни в какие ворота!
Он медленно двинулся в ее сторону — как будто если не спешить, можно придумать какие-то слова. За ним тянулся кровавый след. Линда похлопала ладонью по стулу рядом с собой. Кондиционер не работал, зной был густым, удручающим. Она по очереди осмотрела его ступни, отыскала три крошечных осколка, вытащила.
— Помнишь воспитательницу из «Пингвинов»? Она постоянно твердила, какие они воспитанные мальчики. Называла их ангелочками… — сказала Линда. — Считала, что Марк лидер. А Майкл художник. Так хвалила.
— А я и не помню. Это в котором детском саду? — При церкви… А вчера мне из их лагеря позвонили. Директор употребила слово «бездушные». Они бездушно ведут себя с другими. Как такое может быть? Кто их этому учит?
— Мы столько им всего даем. А они и поблагодарить-то не потрудятся, — ответил Доминик.
Линда промокнула ватой его ноги. Порезы были пустяковые, но мышцы у него болели. Поднимать тяжести он бросил, но по-прежнему работал прорабом на стройках. Она сжала свод стопы, стало больнее. А потом боль вдруг вытекла наружу, как сок из лимона.
— И в саду мне совсем не помогают.
Доминик огляделся. Беспорядок в доме уже давно. Красивые вещи, тиковые столы, антикварные стулья. Но здесь живут буйные дети, и дом разваливается. Стыдно ему было в этом признаться. Личная неудача.
— Из-за видеоигр?
Она все терла ему ноги.
— Я раньше думала, дело в Дейве Гаррисоне. Ну правда. Родители дом поделили. Сын — клейма негде ставить. Или в Чарли. Ты что хочешь говори, но две матери — это ненормально. А вот теперь я уж и не знаю. Все эти разговоры про Арло.
— Ты это о чем?
— Столько вещей на это указывало. Питаются как-то странно, курят дешевый «Парламент». Груди у Герти явно не свои, а она их выставляет, да так бесстыдно. Арло на всех орет, даже когда доволен.
И никаких границ. Мы думали, они к другим не полезут. Но мы их недооценили. Уже всем ясно, что он надругался над Шелли. Без всяких сомнений. Рея не стала бы врать в таком важном вопросе. Она слишком хороший человек.
— Это я знаю.
— Так что мы вчера поступили правильно.
— Да, конечно.
— Зуб даю, что она вообще не пострадала. Не мог этот кирпич в нее попасть.
— Я об этом даже не подумал. Ты права. Наверняка она не пострадала.
— А у нас выбора не было, Дом. Арло страшное сотворил, причем прямо у нас под носом.
— Да. Мне об этом даже думать противно.
— Вот поэтому все и происходит: нам самое худшее себе даже и не представить.
Наверху бесились дети. Что-то расколотили. Издавали какие-то нечеловеческие гортанные звуки, будто персонажи из «Пиноккио», пересидевшие на Острове удовольствий.