— Да ладно.
— Не ладно. Я должен был хоть что-то сказать.
— Я сам во всем виноват. Все испортил.
— Я так не считаю. У нас-то с Четом все путем.
Мы остались в профессии. А ведь музыку написал ты.
— То есть ты на меня не в обиде?
— Был в обиде. А теперь нет. Слушай, мне тут звукооператор рожи строит. Нужно идти.
Они договорились созвониться снова — и это то ли произойдет, то ли нет. Потом разъединились. После чего Арло понял, что весь дрожит. От облегчения и чего-то еще. Его давно терзал страшный стыд — так сильно, что слушать собственную музыку было все равно что втыкать иголки под кожу. Но вот он извинился перед Дэнни, и слегка отпустило.
Песня закончилась, Арло вспомнил, почему она пришлась по душе столь многим. В ней звучит ностальгия по тому, чего никогда не было, и это терзает душу. Все ностальгируют по минуте славы, которая им так и не досталась.
«Все Кеннеди в реке» смолкла. Мужик с латте смотрел на него — в глазах читалось узнавание. Арло кивнул, будто бы говоря: «Да, я он и есть».
Лицо мужика с латте перекосилось от ярости. Он ткнул в Арло телефоном.
— Я тебя знаю, — объявил он.
Как и всегда при возникновении угрозы, руки у Арло сжались в кулаки. Мужик с латте встал из-за стола и начал пятиться, подняв телефон повыше, будто оружие. Теперь на него смотрели все: бариста, другие посетители, Джулия и Ларри.
— Знаю, что ты с девочкой сделал! — взвизгнул мужик с латте.
Психиатрическая клиника «Кридмор»
28 июля, среда
Еще один день в больнице. Джулия видела: родители сердятся, но вслух этого не говорят, — в результате она пришла к выводу, что сердятся они на нее. Если бы она не замешкалась, схватила Шелли за руку или упала бы вместо нее, ничего этого не было бы. Люди не говорили бы гадостей. Странные типы в «Старбаксе» не орали бы на ее папу. Их дом и фотографии не показывали бы по телевизору.
И многое происходит потому, что тело Шелли так и не нашли. Все знают: папину невиновность можно доказать, только обнаружив тело.
После посещения больницы они уже в «Старбакс» не пошли — там всякие придурки орут всякую чушь. Купили мороженого в «Баскин Роббинс».
В стаканчиках, а не в вафельных рожках, хотя рожки Джулия любила больше. Но заказывал папа, а вид у него был прямо как у резинового колечка, которое того и гляди лопнет. Джулия решила не выступать — стаканчик так стаканчик.
Она взяла ванильное с шоколадной стружкой. Ларри — фисташковое, поскольку оно зеленое. Папа — три шарика шоколадного с сиропом. Делал вид, что настроение у него отличное. Джулия этого терпеть не могла. Говорит всякие правильные, разумные вещи, но сразу видно, что внутри так и кипит.
— Ты растолстеешь, — серьезно заявил отцу Ларри. — Мама говорит: мороженое съешь, а сироп вылей, а то отрастишь пузо.
Джулия на всякий случай подалась вперед — вдруг понадобится встрять между отцом и братом. Если колечко все-таки лопнет.
Арло швырнул мороженое в мусор, да так резко, что оно провалилось сквозь все слои розовой пластмассы и ударилось о дно. Потом встал в дверном проеме, поджидая детей. Джулия поднялась и тоже выбросила мороженое. Подошла к отцу. Ничего не сказала. Сдерживала слезы. Ей очень хотелось съесть это мороженое. Мороженое стало единственной отрадой за много недель.
Ларри отправил в рот очередную ложку, как будто ничего не произошло. Чем сильнее он нервничал, тем упрямее и непредсказуемее себя вел.
— Вставай. Живо. Мы уходим, — сказал Арло.
Джулия подошла к брату, потому что отчетливо понимала: сейчас он на ее ответственности. Надо о нем позаботиться, сделать ну хоть что-то хорошее. Даже если она не сумела помочь Шелли. Уговаривать Ларри было некогда. Она решила рискнуть, схватила его за руку и потащила к дверям — в девяноста процентах случаев это работало. В остальных десяти он начинал отбиваться. На сей раз она схватила слишком сильно. От неожиданности он толкнул ее. Такие уж они, младшие братья. Она, вместо того чтобы подумать, толкнула его в ответ. Он упал, но очень аккуратно, не выронив мороженого.
Народу в кафе было полно. Все таращились на них, даже сотрудники в форме. Худо дело. Драться им всегда запрещали, особенно с тех пор, как Джулии исполнилось двенадцать. Но главное правило было еще строже: никогда не драться на людях.
Ларри стал подниматься с пола. Уцепился за ногу сестры. Джулия вскрикнула. Для посторонних это выглядело очередной потасовкой.