Питер кивнул за спину — там стоял микроавтобус для трансфера в аэропорт, с местом для инвалидной коляски. Какой-то мужчина грузил багаж, а очень пожилая пара — старики Бенчли — ждала на тротуаре.
— Им тут слишком жарко. Уговорили меня поехать в Вермонт.
— Полагаю, ты не откажешься сменить обстановку.
Питер кивнул.
На Мейпл-стрит стемнело. В открытых освещенных окнах половины домов заметно было движение. А вот никаких ночных звуков не раздавалось. Ни сверчков, ни цикад, ни уханья птиц. От этого голоса разносились необычайно далеко.
— Хотел тебе рассказать про свои терапевтические зеркала, — прошептал Питер.
— Ну?
— Когда я ими пользуюсь, мне не больно, — прошептал Питер. — В смысле, делается нестерпимо, если не заниматься час-другой. Ежедневно. И есть улучшения. С каждым годом чуть лучше.
— Еще бы.
Питер посмотрел Арло в глаза.
— Здешние жители про мои зеркала не знают.
К нам не заходят. Считают нас странными. Мы тут слишком давно. Я вырос. Уже не мальчишка. Мы не вписываемся. Но Рея Шредер повсюду сует свой нос. Заставила маму показать ей дом. Понимаешь, о чем я?
— Нос сует, — согласился Арло. — И еще много чего делает.
— А вчера меня не было дома — ездил в больницу на осмотр. С родителями. Когда вернулись, увидели, что Фрицик Шредер и Адам Гаррисон улепетывают с нашего заднего двора. Малой Гаррисон плакал.
— Дану?
— А дома оказалось, что все мои зеркала разбиты.
Арло почувствовал, как натянулась кожа на черепе, потому что — да, теперь ему стал ясен смысл этого разговора.
— Может, я все-таки ненормальный, — сказал Питер, озираясь и по-прежнему шепотом. — Мне иногда трудно отличить, что на самом деле, а что нет.
— Да по тебе не скажешь.
— И кто-то написал на осколках слово. Родителям я не сказал. Этого им не хватало. Какое слово? «Доносчик».
— Блин. Жаль, что тебя в это втянули, — сказал Арло.
Питер все говорил, будто и не слыша:
— Мне в давние времена приходилось чистить сортиры — не в наказание, просто по службе. Я был хорошим солдатом. Получил «Пурпурное сердце», причем заслуженно. И все равно чистил сортиры. Понимаешь?
Арло ждал, по-прежнему скрючившись, ляжки саднило. Питер все вглядывался в него, как будто Арло мог бы и сам догадаться.
— Это слово. Доносчик. Уж я-то не перепутаю. Его дерьмом написали.
Арло отшатнулся.
— И все-таки, может, я умом тронулся. Потому как на Мейпл-стрит так не поступают. Это же не Ирак.
— Ты не тронулся, — произнес Арло.
Питер глубоко вздохнул от облегчения.
— Они кидали кирпичи в твой дом, один попал в твою жену.
— Да, кидали.
— И все потому, что считают: это из-за тебя дочка Шредеров свалилась в провал. Считают, что она убегала от тебя, потому что ты ее изнасиловал, хотя я-то видел, когда в тот вечер ты вернулся домой. Видел, как утром Шелли вышла из дома. Не было ничего такого. Это просто невозможно. Если она от кого и убегала, так от своей матери. Но соседи поверили словам Реи и теперь считают, что ты изнасиловал всю здешнюю ребятню, верно?
— Да уж. Похоже на то.
— А потом они и ко мне вломились, потому что я встал на твою сторону. Побили зеркала, перемазали все дерьмом. Именно так и было.
Да, — подтвердил Арло. Хотя давнее пристрастие и когтило сейчас мозг, глядя на Питера, становилось ясно: наркотики не выход. Скорее самоубийство. — Питер, ты не сумасшедший. Ты умный человек. Просто слишком много колешься.
Питер поморщился. Собственно, это были первые слова Арло, которые дошли до его сознания.
А потом он улыбнулся, и Арло стало ясно: собеседник не до конца уверен, что этот разговор происходит в реальности. Он ни в чем до конца не уверен.
— Да. Знаю. — Он приподнял с колен чемоданчик. — Поэтому — вот. Бери.
Арло сел на землю, взял чемоданчик. Внутри что-то тяжелое.
— Не люблю эти штуки, — сказал он, как только заглянул внутрь.
— Он заряжен, — отозвался Питер. — Используй, только если понадобится. Потому как верное дело: они тебя затравят.
Арло закрыл чемоданчик. Питер не попрощался. Развернулся и быстро покатил к родителям — те ждали перед микроавтобусом, пока загрузят его кресло.
Восемь вечера. Тихо, как в эхокамере.
Арло поднялся и пошел к Питеру. Чтобы вернуть чемоданчик. Но что-то его остановило. Прежде всего неловкость ситуации, ведь престарелые родители Питера наверняка разволнуются. А разве Арло ничем не обязан этому парню — как минимум своим молчанием?
Но главным образом его остановила мысль о безопасности детей там, в доме. Остановили соседи. Потому что в этот момент он заметил: они все наблюдают. Понти, Хестия и Сингхи. А также Гаррисоны и Уолши. Рея Шредер стояла посредине неосвещенной гостиной, ошибочно полагая, что, если совсем не шевелиться, ее никто не заметит.