Здесь сочинения, там, снаружи, веселье, муж на работе, дети наверху — Рее было страшно одиноко. Мир ее не понимает, она слишком умна. А вокруг дома витал смех с водяной дорожки. Бился в камень, дерево и стекло. Очень хотелось впустить его внутрь.
Как и многие люди, перевалившие через порог среднего возраста, Рея Шредер сознавала, что жизнь ее пошла не по тому руслу. Выросла она совсем неподалеку, в округе Саффолк, отец служил в суде. Мама умерла молодой от рака груди, папа был человеком сильным, молчаливым. Любил ее за двоих. У них было общее увлечение — научная фантастика, и самым ярким воспоминанием были часы, когда они сидели вдвоем на диване и смотрели все подряд, от «Дня триффидов» до жалкой «Космической одиссеи 2001 года».
В детстве Рея с трудом заводила друзей, но училась хорошо. Первой из всей родни получила высшее образование — в Университете штата Нью-Йорк в Вестбери. Отец, задействовав свои связи, добыл ей направление в полицейскую академию. Вот только — слишком много людей. Слишком большая физическая нагрузка. Не хотела она становиться копом. Однажды вечером перехватила отца на пути к верстаку в домашней мастерской. Рассказала, что хочет подать документы на филологический в Сиэтле. Люди, пояснила она, общаются с помощью едва заметных знаков. Она хочет их переводить. Хочет разгадать загадку работы этого механизма — человека. Папа проявил понимание. Обнял дочь и обозвал себя эгоистом — сориентировал ее на сыскную работу на Лонг-Айленде, потому что это тут, под боком. Не хотел, чтобы она уезжала из дому.
Ей грустно было оставлять его в одиночестве.
Но к грусти примешивался азарт. Она теперь была сама себе хозяйка. Через пять лет Рея получила в Университете Вашингтона докторскую степень по литературе, со специализацией в семиотике. Ее взяли в штат. Работа отличная. Студенты отличные. Преподаватели отличные. Никогда она не была так счастлива.
А потом раздался телефонный звонок. Отец скоропостижно скончался от болезни, о существовании которой она и не подозревала. Даже представить себе не могла. От потрясения она запустила работу. Печаль давила невыносимым грузом, физическим спудом, который не сбросишь. Внутри поселилась узловатая тяжесть, которую сама она называла мраком.
Пока папа был жив, она не ощущала потребности в других людях. Не понимала всех этих глупостей: перекидываться записочками с подружками-третьеклассницами или — то же самое, но в старших классах — меняться одеждой. Кого они пытаются обмануть этим наивным позерством? Дружбы у них ненастоящие. Во взрослые годы сверстницы казались ей какими-то инопланетянками: скучная работа, неуверенность в себе. Она их чуралась, боясь, что низкая самооценка может оказаться заразной.
Но без папы некому стало звонить по воскресеньям и смотреть вместе, но каждый в своем городе, «Солярис». Некуда ездить на выходные, не с кем стрелять в глиняных голубей в тире Калвертона. Отношения у них были легкие и совершенные. Тишина, не требовавшая никаких слов.
В попытках вырваться из своей квартиры, уйти от чистой страницы, которой полагалось становиться книгой, основанной на ее диссертации, Рея стала после занятий приглашать студентов на кофе и пиво. Их бодрость и веселье отвлекали. Время тянулось не столь мучительно.
К следующему семестру она вновь почувствовала себя собой. Просыпаться стало не так страшно, потому что мысль об утрате не подхватывала внезапно, как океанское течение. Она понемногу сдружилась и со студентами, и с другими преподавателями. Мрак отступил.
И тут — несчастный случай. Совершенно непредвиденное, случайное событие. Без всякой своей вины она зашибла колено. Оно и по сей день ноет в дурную погоду. Другой человек пострадал даже сильнее. Выдвинули обвинение. Ложное, но не менее от того убийственное. Рею отстранили от преподавания — а в университете это все равно что уволить. На этом все кончилось. Блистательная карьера погибла.
Жизнь ее стала еще более пустой. Никакого больше кофе. Никакого пива. На занятия и домой. На занятия и домой. Несчастный случай бередил ей совесть. Страшная ошибка, которую мозг постоянно стремился исправить.
И тут вмешалась судьба. В их многоквартирном доме поселился Фриц Шредер, доктор химических наук из Германии, старше ее на десять лет. Постучал в дверь, спросил, умеет ли она пользоваться дешевой духовкой — такие стояли на каждой кухне. В розовой рубашке поло с поднятым воротником, брюки цвета хаки перепачканы на коленях какими-то химикалиями, вид одинокий. Беспомощный. Как будто надломленный.