— Пойдем станцуем, — предложил Роман Ладе наигранно бодряческим голосом.
Она молча положила руку ему на плечо, а он, в свою очередь, нежно привлек ее за талию. Сделав в молчании несколько шагов, Роман не выдержал:
— Дуешься?
Лада подняла голову и испытующе посмотрела на него:
— С Людмилой время проводил?
— С чего ты взяла? — опешил Роман.
— В окно видела, как вы в город подались...
— Ну что такого? Просто проводил до дому. Тем более по дороге, — начал нести околесицу Роман.
— Презираю, — с неожиданной злостью сказала Лада, снова глядя в сторону.
— Кого? — не понял Роман.
— Вот таких финтифлюшек. — Она показала глазами на двух ярко накрашенных девиц, жеманно хихикающих и с вызовом поглядывающих на ребят.
— Действительно, все наличие косметики налицо, — засмеялся Роман. — Точнее, на лице.
— Вот и твоя Людмила такая же, — тем же злым голосом продолжала Лада.
— С чего ты взяла, что она моя? — попытался выразить протест Роман.
Лада снова пристально посмотрела ему в лицо, потом ее взгляд опустился ниже. Неожиданно глаза ее сузились от гнева.
— Не умеешь врать, так не ври, — проговорила она рассерженно. — Погляди, у тебя же вся шея в синяках!
Роман почувствовал, как его лицо мгновенно запылало от стыда. Тем временем Лада резко освободилась из его объятий и пошла к стайке подруг. Роман было двинулся за ней, чувствуя себя уничтоженным, но его перехватил Аркадий Петров.
— Ромка! Иди скорей за мной. В буфете драка начинается.
Минут десять ушло на то, чтобы успокоить расходившихся подростков. Двоих, особенно буйных, препроводили в штаб дружины. Когда Роман вернулся в зал, Лады уже не было. Он бросился в гардеробную. Лада стояла в пальто перед зеркалом и поправляла шапочку.
— Подожди. Я провожу.
— Можешь не утруждать себя, — повела плечами Лада.
— Как же так? Нет, одну я тебя не пущу.
Он быстро оделся и вышел следом за ней. Шли рядом, однако под руку взять себя Лада не разрешила. Роман пытался рассказать что-то веселое, задавал вопросы, но наталкивался на холодное отчуждение. Наконец подошли к ее Дому.
Лада остановилась, решительно повернулась лицом к Роману.
— Вот что я скажу тебе, Бессонов. Пропало у меня к тебе доверие. А раз нет доверия, значит, нет и любви. Так что прощай.
— Лада, я же тебя люблю, — взмолился Роман. — Как же можно так...
— Не надо нам больше встречаться, — твердо сказала Лада. — Не звони и не приходи. Не хочу я тебя видеть.
Калитка хлопнула, ставя точку над «i». Роман поплелся домой, плохо соображая, где он и что с ним. Все перепуталось за эти сутки. Перед глазами то вставало холодное лицо Лады, то заплаканные глаза Людмилы...
31-го Аркадий укатил куда-то за город, к родственникам, Немов звал Романа с собой в Москву, к каким-то знакомым:
— Очень милые люди. Дочка музицирует. С отцом в преферанс сыграем.
Роман отказался. С час бесцельно пошатавшись по городу, празднично украшенному и суетливому, он решительно направился к Людмилиному дому. Та встретила его в том же голубеньком халатике. Голова была закрыта шерстяным платком.
— Извини, я в бигудях, — сказала она буднично. — Гостей не ждала. Ну, что стал? Проходи.
Он зашел, сел за стол, не зная, что сказать. Людмила села напротив.
— Чаю хочешь? Коньячку не осталось, — хохотнула она.
Роман отрицательно покачал головой.
— Что ты такой кислый? Наверное, с Ладой поругался, — догадалась Людмила. — Верно? А у меня утешения искать пришел, так?
Он сделал было протестующий жест.
— Ладно, ладно. Меня не обманешь.
Роман встал, подошел к ней и обнял сзади за плечи.
— Не надо, Ромочка, — сказала она, мягко отстраняясь. — Ведь был же уговор.
— Глупости, какой уговор, — начал было спорить Роман, но она посмотрела на него таким отрезвляющим взглядом, что он отошел и снова сел.
— Вот так-то лучше, — сказала Людмила насмешливо, взглянула на часы и заметила:
— Ты, Ромочка, извини, мне собираться пора. Иду в одни дом, к подружке. Мои ровесницы, да будет тебе известно, уже все давно замужем. Только вот я бобылка, — усмехнулась она невесело. — Иди, Ромочка, иди. Мне одеваться надо.
Он вновь вернулся в неуютную квартиру. На кухонном столе стояла бутылка шампанского. Но пить одному не хотелось. Рядом с бутылкой лежала открытка. «Милый сынок, — узнал он материнский почерк, — поздравляем тебя с праздником, почему не пишешь?»