— Ну, это только наш Николай может такое придумать! — засмеялся Василий Федорович.
Его поддержали остальные.
Самсонов удивленно обвел глазами смеющихся.
— Да вы что? Не верите?
Первым, кажется, понял, что Самсонов говорит серьезно, Демьянов.
— Кто тебе сказал?
— Говорю же, в производственном отделе...
Неожиданно в динамике что-то защелкало.
— Диспетчерский час во внеурочное время? — забеспокоился и Любимов. — Значит, правда, что-то случилось. Бегу к директору...
Работники редакции тем временем расположились поближе к динамику. После переклички, сделанной диспетчером, послышался необычно встревоженный голос Угарова. Даже не поздоровавшись, он сказал:
— Как сообщил мне начальник производства, сборочный номер 26 выполнил месячный план лишь на тридцать шесть процентов. Начальник цеха, слышите?
— Слышу, — послышался односложный ответ.
— Ну и что скажете, Терновский?
— К субботе, как вы знаете, Борис Алексеевич, поступили только последние комплектующие детали. Я разговаривал с ребятами, чтобы вышли поработать в субботу и воскресенье. Оставалось немного поднажать, и шестнадцать станков мы бы сдали, что и требовалось для месячной программы. В субботу действительно вышли, а в воскресенье — ни один.
— Почему? Вы разобрались?
— Говорят, надоело все выходные вкалывать.
— Та-ак. Понятно.
Потом последовала пауза. Слышались негромкие голоса. Видно, что Угаров советовался с кем-то. Потом он снова сказал в микрофон.
— Сегодня в пятнадцать ноль-ноль внеочередное заседание парткома. Быть всем четырехугольникам цехов.
С ноткой сарказма добавил:
— Приглашаем всех твоих «королей». Слышишь, Терновский?
Динамик щелкнул, отключился. Работники редакции начали оживленно обмениваться мнениями.
— Что там произошло? Такого ни разу не было! — развел руками Самсонов.
— Бойкот получается! — хмыкнул Алексей.
— В воскресенье? — оборвал его Василий Федорович. — Соображай, что говоришь. Просто сборщикам надоело обещания слушать, дескать, вот со следующего месяца обязательно все переменится...
Неожиданно спорящие замолчали. Сработал «сюрприз», обещанный Любимовым. В кабинет редактора буквально влетела запыхавшаяся Лада.
— Николай Иванович! — воскликнула она, демонстративно не глядя на запунцовевшего Романа. — Ради бога, не ставьте под заметкой мою фамилию!
— Под какой заметкой? — удивился Самсонов.
— Ну, о новом станке, который наше бюро разрабатывало. Я почти ничего по нему не делала. Справедливее будет, чтоб Трифонова подписала.
— Ничего не понимаю, — развел руками Самсонов. — Говори толком.
— Ну как же! — начала сердиться Лада.
С порозовевшими щеками, она казалась Роману такой хорошенькой, что он невольно отвел глаза.
— Мне Любимов сказал, что случайно увидел... как это называется? Ах, да, гранки! А в них моя заметка про наш отдел. Поняли?
Роман прыснул:
— Ну, Любимов — негодяй. Знал, на какой струнке сыграть!
Лада на этот раз холодно взглянула на него:
— Что значит «сыграть»?
— А то, что с первым апреля!
Все рассмеялись. Подбородок девушки задрожал:
— Значит, разыграли? Ну погоди, Любимов!
И она пулей вылетела из дверей.
— Слушай, Роман! А что-то Лада к нам заходить перестала? — спросил все замечающий Василий Федорович.
Бессонов пожал плечом:
— Почем я знаю.
— Неужели поссорились? — тут же принял эстафету Николай Иванович. — Такая видная пара. Мы уж было о свадебном подарке начали думать...
— Кончайте, братцы, и так тошно, — только и произнес Роман и тоже выскочил из кабинета.
Что ни говори, но начало месяца, а тем более нового квартала — дополнительные негласные дни отдыха. Вчера еще злые, взбудораженные, срывающиеся: на крик руководители цехов сегодня выглядели размягченными, расслабленными, охотно реагирующими на любую шутку. Рассаживаясь поудобнее в зале новой техники, степы которого обильно украшали диаграммы, чертежи и фотографии новых станков, люди перекрикивались через весь зал, подначивая друг друга, громко смеясь над чем-то не всегда понятным.
Среди этих оживленных лиц заметно выделялась группа, сидевшая особняком, в правом заднем углу. Приглядевшись, Роман узнал Андрея Крутова. «Бригада сборщиков», — догадался он. Начальник сборочного цеха Терновский сидел на несколько рядов ближе и демонстративно не глядел на своих рабочих. Был он сухощав, длинные светлые волосы гладко зачесаны назад, из-под стекол очков холодно поблескивали серые глаза, и без того топкие губы крепко сжаты.