Ганс ЛАНГЕР
ЛЕНИНГРАД. ПИСКАРЕВСКОЕ КЛАДБИЩЕ
Я тяжело ступаю
По каменной мозаике дорожки.
Груз сотен тысяч убитых —
Невыносимая, горькая ноша.
Как трудно поднять глаза,
Оторвать их от камней дорожки!
И вот зазвучала мелодия —
Она и жалоба мертвых, и призыв к живущим,
Над парком и могилами
Распростерлось небо редчайшей голубизны.
Я поднимаю голову
И ускоряю шаг.
Когда я кладу цветы
К статуе Матери-Родины,
В меня вливаются слова
Из завещания, оставленного нам, живущим,
Теми, кто девятьсот дней стоял насмерть.
Слова для моей новой песни.
Олег ГЕРАСИМОВ
КАЛИНЫЧ
В годы первых пятилеток Михаил Иванович Калинин побывал в шахтерской Горловке и рубил уголь вместе с горняками.
… В костюме старомодного покроя
Твой президент, рабочая страна,
Не походил на главного героя,
Когда вручал героям ордена.
Но разумелось все само собою,
Когда Калиныч втиснулся бочком
В горючий пласт донецкого забоя, —
Помочь тебе шахтерским обушком.
«Калиныч…» — и вокруг теплели взгляды,
Как будто он — из нашего села!..
И в этом были все его награды.
И в этом вся любовь твоя была.
Рейнгард БАРТШ
МОЕМУ «МЕДВЕДЮ» — СТЕКЛОПЛАВИЛЬНОЙ ПЕЧИ
Доброе утро,
Мой серый «медведь»!
Рад,
Что опять нам
В работе гореть.
За ночь
Бока у тебя не остыли?
Медом тебя золотым
Покормили?
О, как ты дышишь! —
Дыбится спина
Так неуклюже
И очень забавно…
Сколько огня!
Сколько сил
и тепла
Ты отдаешь ежедневно
Исправно.
Нынче ты сыт.
Мне приятно, друг мой,
В жаждущем дне
Принимать соучастие,
Вечером мы
Подсчитаем с тобой
Наше
хрустально-стеклянное счастье.
Альберт КРАВЦОВ
Рассказывай про БАМ, рассказывай,
походный рюкзачок развязывай,
достань блокноты, дневники,
пусть прочитают земляки
о наших праздниках и буднях,
о парнях, в кирзачи обутых,
веселых, одержимых, злых,
когда аврал, когда запарка,
когда, казалось, небу жарко…
Об их ручищах золотых
в мазуте, в глине и смоле —
на свежеструганом столе:
ломоть ржаного хлеба в левой,
а в правой ложка. Перерыв!
А повариха королевой
плывет под радиомотив.
Рассказывай про БАМ, рассказывай,
походный рюкзачок развязывай,
И начинай не сразу вдруг,
а начинай вот с этих рук.
Через минуту эти руки
раздвинут ветви кедрача,
через минуту эти руки
бензопилу стряхнут с плеча.
Через минуту эти руки
тяжелый крутанут штурвал,
через минуту эти руки
положат метры первых шпал.
Геннадий КУЗЬМИН
ГОСТЬ
В унтах,
в дубленке нараспашку,
Где дымчато клубился мех,
В японской фирменной рубашке,
С широким галстуком поверх
Он был, как инопланетянин,
Среди обычных наших роб!
Он обращался к нам: «Славяне!»
И, театрально морща лоб,
Все говорил и говорил,
Измучив комнату шагами,
Что, мол, как соколу без крыл,
Так нелегко ему на БАМе —
Он мерз в тайге,
Тонул в болоте.
Глотал без хлеба мошкару,
Познал болтанку в вертолете,
Изведал холод и жару —
И получалось по словам,
По неумолчной этой лаве,
Что он один на стройке славен,
Что он один и строил БАМ…
Он мне чертовски надоел!
Мне было горько, стыдно слушать,
Но романтические души
Друзей я трогать не посмел:
Они так верили полету
Крылатой собственной мечты!
…Текли слова, подобно меду,
в разинутые рты.
Но я-то знал,
Что в них укрылось,
В речах, как опиумный дым:
Все это — сущей правдой было,
Но было с нами,
а не с ним!