А потом эти солдаты! Чем темнее становилось, тем чаще группы отступающих частей появлялись у подворья, усталые и отупевшие. Они жадно пили воду или отхлебывали несколько ложек супа, которые предлагала им Лена. Приказа обыскать дом им никто не давал. У Вильгельма отлегло от сердца. Отступающие рассказывали о последних боях под Мергентином, там, где несколько недель назад был оборудован сильнейший укрепленный район. Тогда Вильгельм Кон днем и ночью возил туда мешки с песком и обрубки деревьев. Все оказалось тщетным, если верить солдатам. А они не обманывали. Глухая ноющая боль в области сердца подтверждала это Вильгельму. Но странное дело — стоило ему прокрасться к раненому, как эта боль уходила. Они пытались что-то объяснить друг другу. Вильгельм не спускал глаз с лица русского. Несмотря на боли, оно оставалось на редкость спокойным.
На второй день, когда Вильгельм принес горячий суп, русский смог немного приподняться и сесть. Он улыбнулся, и на какое-то время Вильгельм забыл о своих страхах.
Да, улыбка человека может осветить мир. Впервые Вильгельм ощутил это, когда Лена подошла к нему в прокуренном танцзале. А теперь — в душном уголке сарая под горой сена. В дом он возвращался неохотно. Около полуночи все орудия умолкли — словно по приказу. И солдаты больше у их подворья не появлялись. Вся семья отправилась спать. Но наступившая тишина угнетала еще сильнее, чем канонада. Тем более, что Вильгельм и Лена лежали рядом, не произнося ни слова. Встали они засветло. Стали готовить корм для скотины, привычные, заученные движения позволили им еще какое-то время не обращаться друг к другу.
Когда Вильгельм с ведрами, полными пойла, направился к хлеву, земля, казалось, затрещала от неслыханного грохота. Когда он разобрал, что к чему, понял, что стреляют там, где шоссе у Мергентина перерезается цепью холмов. Грохот орудий перемежался неизвестным страшным воющим звуком.
Несколько секунд спустя из леса вылетел набитый солдатами грузовик. Проезжая мимо подворья, один из офицеров успел им крикнуть:
— Спасайтесь, не то все пропали!
Только тут Вильгельм увидел, что рядом с ним стоит Лена, бледная, как мел, несмотря на смуглую кожу.
— Иди в дом! — тихо велел он ей, и она подчинилась.
В лесу «залаяли» противотанковые пушки. Вильгельм Кон с термосом кофе и бутербродами пополз к раненому. Тот протянул ему простыню:
— Капитуляция… Капитуляция… — и он указал наверх.
Вильгельм понял и кивнул. Русский снял свою пилотку, засаленный «кораблик» из не очень-то плотной материи, показал на красную звездочку и изобразил ее форму на простыне. Вильгельм снова кивнул. Его страх вдруг как ветром сдуло. Он быстро выполз из укрытия и бросился к дому. Несколько слов хватило, чтобы Лена сообразила, чего он хочет.
— Но у нас нет краски, — сказала она.
— Убей курицу, — ответил он.
Несколько минут спустя Лена вошла в дом с мертвой птицей в руках и мисочкой крови. Вильгельм увидел, что это была ее лучшая несушка.
На столе в большой комнате Лена аккуратно разложила простыню, дрожащими руками изобразила на ней большую пятиконечную звезду, закрасила ее куриной кровью. Звезда оказалась не в самом центре простыни, а концы звезды неровными — но не страшно.
Они сняли с крюка длинную лестницу, приставили ее к скату крыши сарая. Лена полезла наверх и прибила там простыню. Когда они снова повесили лестницу, они на секунду оказались совсем рядом.
— Лена, — проговорил он, взяв ее за руку.
Ему хотелось сказать ей о чем-то очень важном, но мысли его и чувства настолько смешались, что он не знал, с чего начать. Лена несколько секунд вопросительно смотрела на него, потом высвободила свою руку и сказала:
— Пойду схожу к отцу!
Он смотрел ей вслед, когда она шла по подворью. По ее расслабленной походке понял, что сейчас все слова были бы излишни.
Вильгельм Кон вывез из хлева навоз, подмел двор. Грохот со стороны шоссе стал ослабевать. И из леса доносились лишь одиночные выстрелы. Тогда Вильгельм поднялся на чердак и открыл слуховое окно. Вдали синел лес. Огороженные выгоны перед ним и поля ржи спорили между собой в яркости своей зелени. Старик прислушался: уж не первый жаворонок ли запел? Прищурившись, он обнаружил над зеленями маленькую черную точку и провожал ее взглядом все выше и выше в небо, именно сейчас с особой остротой ощущая противоречие между красотой земли и смертью, горем, которое одни люди приносили другим. Он настолько погрузился в свои мысли, что заметил пять танков, только когда они совсем приблизились к его выгону. Дула пушек были повернуты в сторону их дома, и страх, который он считал уже преодоленным, в какой-то миг вновь поселился в нем. Он быстро спустился по лестнице, схватил со стола солдатскую пилотку и заторопился к воротам. Широко распахнул их, сам вышел чуть вперед. Чем слышнее становился скрежет гусениц, тем плотнее сжимали его пальцы выгоревшую зеленую ткань. Первый танк остановился в нескольких метрах от него, из люка появились два солдата в темных комбинезонах. А четверо, в землистого цвета гимнастерках, сидевшие у башни, спрыгнули на землю. Держа автоматы наперевес, приблизились к Вильгельму. Впереди — смуглолицый солдат с черными усами. Вильгельм дрожащей рукой протянул ему пилотку и указал на сарай.