— Может, и так. У тебя дом есть? Есть. Поработал ты в тайге год, два, три — и к родителям под крылышко: принимайте сына блудного. А мне?
Витька морщит нос.
— Я тоже, может, девчонку на примете имею, а женись — где угол найти? По квартирам кочевать и очереди на жилплощадь дожидаться? А там — у Петьки кум, у Мишки сват, Сидор, подвинься. С грошами я — в кооператив. К дядьке толстомордому в ЖЭКе соответственно подъехать придется и… «Дорогой товарищ Виктор Сидоров, ваша квартира во втором подъезде, на четвертом этаже, с видом на площадь!»
Витьке никто не возражал, ибо каждый вправе иметь свою точку зрения, к тому же Сидоров — шофер что надо.
Печь устало пыхтит, наполняя палатку лучистым теплом. Строчит Володя Мальков сотый роман. Корпит над конспектами по автоделу Миша Вязников. Теряет на шашечной доске последние шашки Ваня Ивашко — против Адама ему не устоять. Настраивает семиструнку Саша Свиридов.
— Сыграй, Сань, — просит Ваня. — Любимую.
Саня Свиридов преображается, пальцы легко плывут по струнам.
Все отрываются от дел — уходят в песню…
Весна вошла в раж. Дарит солнце, одевая в зеленые платьица лиственницы.
Работы по отсыпке вертолетной площадки завершены, и все ларбияне с нетерпением ждут летной погоды. Ждут с нетерпением еще и потому, что продукты на исходе. Вот уже две недели в столовой кормят одним рисом на первое, на второе и на десерт. А от рисового бульона без мясной заправы рычагами не поворочаешь и топором не помахаешь. Немного поддерживает рыба, которую свободные от смены механизаторы добывают по речкам и озерам.
Продукты таяли, а вертолеты табанили в Тынде винтами и никак из-за нелетной погоды не могли пробить небо. Ларбияне вспоминали богов — даже это не помогло. Но вот однажды из-за сопок показалась едва заметная точка. Она быстро росла и скоро превратилась в вертолет. К вертолетной площадке устремились машины. Кто не успел запрыгнуть в кузов или замереть на подножке машины, бежал к долгожданному чуду сломя голову…
С этого июньского дня начался новый этап в истории Ларбы, который старожилы именуют вертолетным. Дни наполнились новым содержанием — общением с миром. В короткий срок мы научились определять по звуку марки вертолетов. Открылось на Ларбе отделение связи. Начальник отделения Галя Федюнина в обеденный перерыв разносила по палаткам и вагончикам письма, телеграммы и посылки, снабжала газетами и журналами.
Появилась возможность побывать в Тынде. А те, кому подошло время отпусков, ринулись глотнуть цивилизации.
Прошло лишь полтора года с тех пор, как в устье Ларбы высадился десант механизированной колонны № 152. Всего полтора года… И сейчас, «листая» дни, все больше и больше убеждаешься, что они прожиты не напрасно.
Ганс-Иоахим КРЕНЦКЕ
…4 528 километров пролетел наш самолет Ил-18 от Берлина, пока мы приземлились в Ашхабаде — столице Туркменской ССР. Когда мы вышли из самолета, нас словно обдало потоком сжатого горячего воздуха. Первый, неожиданный привет от пустыни. А ртутный столбик стоит сейчас «всего» на 40 °C — в тени, разумеется.
— Для этого времени года довольно свежо, — приветствует нас переводчица. — Летом жара доходит до 50 °C, всего на шесть градусов меньше, чем максимальная температура в Сахаре.
Не слишком утешительно. А на что мы рассчитывали, решив предпринять летом путешествие в Среднюю Азию? Быть все время под раскаленным солнцем — нет, это невообразимо… Оказалось, что испуг наш был несколько преждевременным.
Вдоль прямых, как шнурок, шоссейных дорог выстроились деревья, одно к одному. Их густая листва отбрасывает тень на дорогу. Сами по себе эти деревья, посаженные в последние десятилетия, давно погибли бы, если бы их постоянно не питали водой. Эту живительную влагу деревья получают из арыков — неглубоких бетонированных канав. Сложнейшая кровеносная система арыков опоясывает весь Ашхабад. А главная животворная артерия — Каракумский канал.
Сама столица как бы непосредственно граничит с пустыней Каракумы. Каракумы значит «черный песок». Но пустыня вовсе не темного цвета. Ее мелкий песок скорее даже светлый. Так в стародавние времена пустыню прозвали люди, которым она, кроме горя, ничего не приносила. Не всякий, ушедший в пустыню, возвращался домой, ведь приходилось бороться не только с изнуряющей жарой, жаждой, песчаными бурями, но и с ядовитыми змеями и пауками.