— Вода в душевой не нагревается как следует…
— Собак кормят нерегулярно…
— Кто, наконец, займется клумбами?..
Со временем список жалоб становился все длиннее. Я переговорил с бригадиром.
— Не может быть и речи, — ответил он мне. — А если он однажды упадет и больше не встанет, что тогда, а? Здоровье у него, как ни крути, не прибывает. Нет уж, придется выкручиваться без Карла.
А пенсионер Аллервеген ездил в те дни на велосипеде к летному полю, с которого стартовали планеры и легкие учебные самолеты, и наблюдал в бинокль из лесочка, что рядом с летным полем, за учебными полетами. Это нам донесли заводские грибники.
Наступила осень. Не проболев и двух дней, умерла жена Карла. Через десять дней после похорон Карл попросил по телефону, чтобы я приехал.
— Вы, наверное, больны, господин Аллервеген?
— Не будем о здоровье. Воздушные полеты мне надоели… Могу я с понедельника выйти на работу?
Вскоре выпал снег. К началу рабочего дня дорожки были подметены и посыпаны песком, что нужно — открыто, что нужно — закрыто; судя по книге дежурного, «псов сварил» — это Карл для сокращения опускал «пищу для…» И люди, и собаки были довольны. Карл тоже. Когда он заходил погреться в заводскую кухню, его жиденький хохолок на макушке смотрел с вызовом.
Да, но тому уже десять лет. Однажды меня опять спросили:
— Сколько времени Карл Аллервеген еще намерен работать у нас?
Я ответил резко:
— Хочешь убить его, да?
И вот я сижу в моем кабинете перед блокнотом и раздумываю над тем, какие слова благодарности найти в день 85-летия Карла Аллервегена. На прошлой неделе народ опять спорил со мной: надо, дескать, обязательно уговорить Карла уйти на покой. Но не могу я с ним говорить об этом, не могу — и все! Я написал:
«Дорогой коллега Аллервеген!»
Встаю и раскрываю окно. В это время у Карла как раз заканчивается рабочий день. Вот он едет на своем велосипеде, равномерно крутя педали, к заводским воротам. А на багажнике подрагивают зеленые, красные и желтоватые прутья: Карл наломал в лесочке. Из них он дома плетет корзины, чтобы было во что собирать опавшие листья — осенью ими засыпан весь наш заводской двор.
Олег ТУМАНОВ
Оказавшись на 69-й параллели в служебной командировке, я бродил по улицам Норильска, не переставая удивляться, поражаться и, не боюсь этого слова, восхищаться. Вполне разделяю мысль президента Канады, высказанную им вслух при посещении им Норильска: «Бели раньше существовало семь чудес света, то Норильск — восьмое чудо!» Прекрасные современные школы, театры, магазины, гостиницы, да всего и не перечислить, это надо видеть.
Я попал в сказку. Всего десять-пятнадцать лет тому назад во всем мире считалось, что капитальное строительство на вечной мерзлоте невозможно. Кстати, в Америке и Канаде до сих пор существует такое мнение. И люди у них на севере живут, правда, в благоустроенных, но — бараках. В Норильске я не встретил ни одного деревянного дома.
Все, что я видел, создано руками человеческими. Эти руки или, вернее, люди меня и интересовали в первую очередь.
И тут, на первый план, отодвинув на второй первую половину рода человечества — мужчин, передо мной предстали женщины. Они в Норильске в своей основе работают на предприятиях так называемой «обслуги»: магазины, столовые, рестораны, аптеки, гостиницы, парикмахерские и пр. С ними первыми меня и столкнули обычные мытарства командировочного бытия.
И что же вы думаете? Почти за месячное пребывание в городе я не встретился в этой области ни с одним проявлением грубости, бестактности или невнимания. Признайтесь, такого…
Вас обслужат так, будто вы долгожданный и очень дорогой гость. Вам везде рады. Вас любят, хотя и не знают, кто вы и откуда. Просто поделятся своим теплом и радушием. У меня осталось такое впечатление, что у каждой женщины Норильска где-то спрятана солнечная батарейка и они бескорыстно делятся с людьми ее теплом.
Обедая как-то в ресторане, я случайно подслушал разговор администратора зала с официанткой.
— Понимаешь, — говорит администратор, — достала рецепт домашнего печенья, думаю, хорошо бы посетителям к чаю. Рассказываю повару… говорит — сделаем. И вдруг вижу, она вместо двух положенных по рецепту яиц кладет в тесто шесть. Что ты, говорю, зачем столько? Нужно два. А она мне отвечает: «Да что вы, Клавдия Ивановна, «маслом кашу не испортишь»! Пусть едят на здоровье. С морозца оно ой как сытненько будет.