— Извините, пожалуйста, — небрежно пропел юный женский голосок.
И секунду спустя все это снова пропало, заглушенное шумом машин и перезвоном трамваев.
«Нет, отсюда я не уйду, — сказал он себе, — надо поговорить с сыном. Ничего, как-нибудь выдержу. Ноги у меня крепкие».
Он старался не думать о подрагивающих коленях и боялся только одного: как бы опять не засверкали эти молнии в глазах.
Шумов вокруг много, но он прислушивался лишь к звуку мужских голосов.
«А если он меня не увидит? — ему вдруг сделалось не по себе. — Нет, мать, конечно, написала ему, что меня положили в здешнюю глазную больницу…» Приблизившиеся было мужские голоса снова смешались с обычным шумом улицы.
«Когда сын подойдет, — размышлял он, — я сперва скажу ему, чтобы он купил лотерейные билеты, да, не забыть бы об этом. Пусть играет за меня. Вдруг у него счастливая рука… Вообще-то ему уже пора быть здесь».
Он попытался мысленно подсчитать, сколько он добирался до угла и сколько уже стоит тут. «И еще надо попросить его, чтобы время от времени присылал ко мне внуков… Ну, и чтобы когда-нибудь отвел к себе…»
И вдруг он совсем рядом услышал голос сына. Но какой-то торопливый, он словно задыхался. Голос сказал:
— Да, мне уже передали, что ты здесь. Неужели ты думаешь… что у меня столько времени… Мне и сейчас надо по делам. У тебя что-нибудь случилось, что-нибудь срочное?
— Ты так торопишься? — спросил он, и сам удивился незнакомому звуку собственного голоса.
— У меня черт знает какая спешка на работе, — сказал сын. — А сегодня особенно…
— Ну, если оно так, — пожал он плечами. — Если подумать, ничего сверхъестественного я тебе сказать не хотел. Нет, ничего такого…
— Значит, так, — снова торопливо проговорил сын. — Тогда я побежал… А завтра я тебя обязательно навещу. Или ты опять придешь на угол?
— Не знаю, — сказал мужчина.
Он и впрямь не знал в эту минуту ничего определенного, из его головы будто все мысли разом выдуло. И ноги, на которые он всегда мог положиться, вдруг не захотели больше служить ему верой и правдой — дрожали.
— Увидимся, отец, — бодро сказал сын, протянул ему руку, быстро отнял ее и зашагал куда-то.
— Увидимся? Скорее — услышимся, — ответил он в тяжелом раздумье.
А потом он прислонился к углу дома, всей спиной ощутив прикосновение влажных еще после дождя кирпичей…
Доротея ИЗЕР
15 июня.
Я думаю только о тебе, Ральф. Как мне хочется быть с тобой, рассказать обо всем, излить душу. Еще вчера мы были вместе. А сейчас я сижу в гладильной, пишу этот дневник и думаю о том, что вчера — это целая вечность. А ведь прошел всего один день с тех пор, как ты проводил меня на поезд и отправил домой. Дома, конечно, были неприятности, а то как же. Дочь не ночевала дома, опять взялась за свое. Упреки, угрозы… «Мы сообщим директору интерната! Думали, что ты за год поумнела, а ты…»
Что толку пересказывать их проповеди, старые песни о трудовом воспитании и т. д. Правда, начала выкручиваться, наплела им что-то о том, будто опоздала на поезд, проспала… Вообще-то они должны были поверить… Ну, теперь мне все равно. И вообще — мне уже семнадцать, в будущем году я могу, если захочу, даже выйти замуж. Подумаешь, горе какое — не ночевала дома. Вечно они меня ругают: и я не такая, и друзья у меня не такие. Как бы мне хотелось иметь настоящих друзей. И мне чтобы нравились, и дома тоже. Знаешь, я ужасно радовалась, что мне дают отпуск, ждала — не могла дождаться. Недолгий он, правда, всего три дня, но все-таки. Я воображала себе, как неожиданно позвоню в дверь и скажу: «Вот она я, мама. Твоя дочь — лучшая ученица на ткацкой фабрике, а это что-нибудь да значит! Чтобы получить право на отпуск, я работала до седьмого пота, даже покурить не выходила. Сам понимаешь, до чего дело дошло. Зато дома, думала, то-то они удивятся! Но тут я встретила тебя, и куда подевались мои благие порывы. Нет, нет. Я рада, что мы встретились. И теперь думаю о тебе одном. Ты — моя любовь? Ночь, которую мы провели вместе, я никогда не забуду. Я вернулась в интернат, потом 8 часов простояла на фабрике. Норму выполнила еле-еле. И лишь в полночь легла в постель. Знаешь, мне никто ничего не сказал и никто не стал расспрашивать, что да как, почему я опоздала на день. Билеты, которые ты мне дал, я на всякий случай сохранила…