«На память самой любимой учительнице Елене Михайловне от Игоря Петухова».
…Нянечка, тетя Маруся, со шваброй в руках заглянула в класс и увидела, что учительница неподвижно сидит за партой, уставясь взглядом в одну точку.
— Что с вами, Елена Михайловна? Вам плохо?
Она ответила не сразу.
— Очень плохо, тетя Маруся. Хуже некуда.
«Довели, — сочувственно подумала тетя Маруся. — Вот ироды! В последний день и то человека расстраивают, озорники этакие! Эх, порядки! Разве в наше время дети такие были?»
Тяжело вздохнув и покачав головой, она тихонько прикрыла дверь и пошла убирать соседний класс.
Ингеборг ХАНДШИК
День 1 Мая выдался теплым, ласковым — это как подарок, который все мы заслужили. Народ вышел на гулянье в летних костюмах, весь парк пестрел яркими платьями, летний театр был битком набит, у киосков собрались очереди желавших освежиться водой и побаловаться мороженым.
Михаэлю захотелось хоть недолго побыть одному. Он почти бессознательно воспринимал шум голосов, запах вареных сарделек, пива и крепкого кофе — ощущение такое, будто он лежит на спине с закрытыми глазами и все эти шумы и запахи его укачивают.
С этой молодой женщиной он столкнулся случайно. Она стояла на одной из боковых дорожек, разговаривая с каким-то седовласым господином. Девчушка в розовом платье, которую она держала на руках, прижалась щечкой к ее плечу.
Когда Михаэль узнал ее, он даже испугался. В каком-то неизведанном раньше оцепенении, словно во сне, прошел мимо. Оглянувшись, увидел ее на том же месте, все еще в разговоре с тем господином. Только сейчас Михаэль заметил, что рядом с ними стоит еще немолодая женщина. Может быть, это ее родители? Тогда она пойдет с ними, и вряд ли ему имеет смысл вернуться, попытаться заговорить с ней.
А, может, все-таки?.. Он сам не знал, на что решиться. И вот уже толпа понесла его с собой к большой лужайке в парке, где расположились семьи отдыхающих.
В кустах рододендронов прогуливались семейные, степенные пары. На большинстве кустов цветы распустились, и их бело-розовые лепестки мягко и нежно переливались на солнце.
Михаэль наблюдал сейчас за молодой парой с ребенком. Малыш побежал вперед, остановился, нагнулся, поднял что-то с земли, отнес отцу. Тот посмотрел и бросил высоко и далеко вперед. (Что это было, прошлогодний каштан или камешек необычной формы, Михаэль не разобрал.) Отец с сыном бросились вперед, искать, где этот камешек или каштан упал; отец отпустил мальчишку немного вперед, потом догнал, подхватил, подбросил вверх, и раздался радостный, счастливый смех ребенка.
Он быстро пошел в обратную сторону, навстречу общему потоку. Его толкали, он тоже пробивал себе дорогу локтями, сам не понимая, куда торопится, и остановился как вкопанный перед девочкой в розовом платье. Но одного взгляда было достаточно, чтобы понять — это не та, просто платьице похожее.
Михаэль решил продолжать поиски.
В длинной очереди за мороженым ее не оказалось. Не нашел он ее ни у киоска со сладостями, ни у детской карусели. Зашел в пивной павильон, заранее зная, что там ее быть не может. Молодой парень с бородкой и усиками узнал его и крикнул, приглашая к своему столику:
— Эй, Микс!..
Но Михаэль сделал вид, будто не слышит, втянул голову в плечи и заторопился к выходу.
«Куда она могла деться, — думал он. — Где ее искать?»
Как громко играет духовой оркестр!
На открытой танцверанде, сколоченной из оструганных, но еще не покрашенных досок, танцевали в кругу детишки. Уже повернувшись было, чтобы продолжить свой путь, Михаэль вдруг увидел девочку в розовом платьице. Она размахивала бумажным зонтиком. Совсем рядом, прислонившись к мачте фонаря, стояла мать и с улыбкой наблюдала за неумелыми па своей девочки.
Михаэль подошел поближе, остановился в нерешительности. Что же он ей скажет? Он даже разозлился на собственную ненаходчивость: обычно он за словом в карман не лез. Да, но с ней все не так просто. Она умеет так посмотреть на человека, словно он у нее на допросе: «Ты кто такой? Зачем здесь? И что тебе от меня надо?» Выдержать этот взгляд непросто, а отведешь глаза — пиши пропало…
Он наблюдал за молодой женщиной издали.
Волосы она начала подкрашивать, подумалось ему. Зря, раньше они были куда красивее.
Недавно, месяца полтора назад, он стоял совсем близко от нее, сгружая кирпичи с грузовика, и видел, как блестят ее волосы — в них, мягких, светло-каштановых, было несколько выгоревших прядок. Он тогда с трудом победил в себе искушение погладить эти волосы.