Торжественный и строгий представитель Московского комитета физкультуры поздравил всех с началом традиционных состязаний. После этого снова грянул оркестр, колонна боксеров завидно четко повернулась и под вспыхнувшие аплодисменты вышла из зала, оставив на ринге первую пару.
В раздевалке команды сразу плотно окружили своих тренеров, жадно слушали их последние наставления. Для Артема все было свежо и ново, точно он никогда не видел подобной картины. Вдруг обнаружил, что и его окружают ученики — настороженные, ждущие.
«Дорогие мои! Если б вы только знали, как же мне сегодня не до вас!» — оглядывая их, виновато подумал он. Но, сделав тут же над собой усилие, пошутил, напомнил, как кому действовать на ринге, предостерег некоторых от свойственных им ошибок, после чего напряженно, точно новичок, сам слушал, что советовал ему Дубцов.
Тактический рисунок поединка был ясен и до этого: работать исключительно прямыми ударами, основной упор — на левую руку, которой изредка можно наносить и короткие удары, но ни в коем случае не увлекаться ими. И все же советы тренера были кстати.
Слушая Дубцова, Артем осторожно рассматривал бойцов команд-противниц, стараясь угадать среди них своего сегодняшнего соперника. Спрашивать же о нем считал для себя унизительным, так как прекрасно понимал: этим только покажет, что больше, чем следует, думает о нем, а значит, и нервничает.
И все же он опять волновался и волновался настолько, что подчас не слышал, что говорят вокруг, не сразу понимал обращенные к себе вопросы. Впрочем, когда начал выходить с учениками к рингу и секундировать, то сразу же успокоился и забыл про себя. Привычно следя за разворачивающимися поединками, как всегда, живо подмечал в технике боксеров едва уловимые погрешности и недоработки, которых в горячке не замечали они сами, и спокойно, точно на тренировке, подсказывал своим подопечным наиболее разумные контрмеры.
Своего же противника увидел только тогда, когда вышел на ринг сам.
Это был незнакомый заводской парень, коренастый, с крепкими ногами футболиста, боец первого разряда. Лицо от волнения у него покрылось яркими пятнами, а, протягивая для пожатия руки в перчатках, он не посмел даже поднять глаза.
«Ну зачем, зачем же так, дорогой! — мысленно обратился к нему Артем. — Авторитет мастера и чемпиона давит? Напрасно. Я и сам сейчас ох как волнуюсь и даже боюсь. Нет, не тебя, конечно, — себя. Сумею ли справиться с собой, хватит ли характера и сил не сорваться, до конца выдержать рисунок боя».
Артем задержался взглядом на руках и шее противника — вспомнил, какими усталыми приходили подчас на тренировки после смены его ученики, с каким трудом выполняли они то, что требовалось, и ему стало неловко, что сейчас он будет биться с одним из них.
«Какой вздор! — в следующую секунду возмущенно возразил он себе. — Я же не ущерб нанесу, а, наоборот, помогу ему только крепче закалиться… Потом вполне возможно, что это сильный и техничный боксер».
Последняя мысль насторожила, вновь заставила Артема напрячься. Уходя в свой угол, он опять ощутил в груди холодок волнения и толком не слышал, что, все более одушевляясь, советовал напоследок Дубцов.
А затем прозвучал гонг, Артем, как всегда, резко повернулся и торопливо, точно боясь опоздать, двинулся к центру ринга, навстречу нерешительно вышедшему из противоположного угла противнику, и вдруг почувствовал, что весь раскрепощается, все остро видит и с удивительной ясностью осознает.
И по тому, как противник, приблизившись, принял боевую стойку, ему стало совершенно ясно, что перед ним все же малоопытный, по-видимому недавно перешедший на большой ринг спортсмен. Чересчур напряженные руки он держал перед собою слишком высоко, напрасно теряя из-за этого уйму сил; левое плечо подтянул к подбородку, тогда как, наоборот, следовало бы опустить подбородок на плечо, отчего опять же был бы меньше напряжен и скован; вес тела нерасчетливо перенес на правую ногу, полагая, что таким образом отдалился от неприятельских перчаток, а в результате стал еще более уязвим, так как лишил себя подвижности.
«Да и, кроме того, ты ведь, дорогой, совершенно открыт!» — начиная, как всегда, легкими прямыми ударами слева разведку, благожелательно, точно это был его ученик, а не противник, подумал Артем. Но вдруг у него подозрительно мелькнуло: «Может, хитрит?! Простачком прикидывается?!»
Внезапно разорвав дистанцию, он пристально вгляделся. «Да нет же, нет, просто-напросто он обо всем забыл и никак не может взять себя в руки, — успокоился. — Что ж, надо будет подсказать твоему тренеру, чтоб он обратил на это особое внимание в учебных поединках и научил бы тебя держаться, как подобает мужчине… Ну, вот что бы я тебе, например, посоветовал? Прежде всего, конечно, раскрепоститься. К чему ты так напрягся? Ведь если б на тебе укрепить счетчик, то он бешено крутился бы без толку. Успокойся, сбрось напряжение и оглядись. Для тебя все гораздо проще, чем для меня. Проиграешь мастеру — никакого позора, даже могут похвалить, если будешь биться смело. А вот поражение для меня — совсем иное дело. Так что и начинай действовать спокойно, свободно, без излишних эмоций. Что, не решаешься? Ну, хорошо, тогда начну я, нанесу первый удар — слева ложный прямой в подбородок, затем с самым решительным видом добавляю туда же справа, чтоб еще больше отвлечь твою защиту от корпуса и при этом незаметно с тобою сблизиться — и вот он, короткий, но совершенно, конечно, для тебя неожиданный удар слева снизу в солнечное сплетение. Как?.. М-да, пожалуй, получилось чересчур сильно: ты побледнел, у тебя перехватило дыхание, хоть ты и стараешься делать вид, будто ничего особенного не произошло. Не рассчитал, извини, не собирался сразу ошеломлять тебя. Но ты сам виноват. Или же твой тренер. Да неужели же вы с ним не изучали таких простых финтов?!»