— Что? — с довольной улыбкой переспросила принцесса варов.
— Я говорю, закусывать надо.
— А-а-а, сейчас. — Мара довольно икнула и полезла целоваться.
Нос удалось спасти, когда резко повернул голову в сторону, но поцелуй пришёлся в правое ухо. Похоже, я стал глуховат на правую сторону. Но пока звенящий звон не позволял мне это осознать стопроцентно.
— Ну, всё-всё, хватит, — попытался усадить я раздухарившуюся Мару на диван, поскольку рисковал стать тугоухим ещё и на левое ухо. — Давай лучше по пиву с воблой.
— Не, — мотнула головой Мара, — давай с тобой.
— Давай со мной, и с воблой, и по пиву — оценив неоднозначность Мариной фразы, внёс коррективы я.
С превеликим трудом удалось оторвать принцессу от себя и усадить её на диван.
Нацедив пенного по краешку стакана, я протянул его принцессе.
— Фу, — сморщила носик Мара, отхлебнув «Жигулёвского».
— И ничего не «фу», — обиделся я за напиток. — На одном сладком диабет разовьётся. Вот смотри.
Я быстренько почистил воблу и, оторвав длинную, практически прозрачную янтарную полоску вдоль хребта, протянул Маре. Вторую взял себе, откусил кусочек и запил пивом. Посмаковал всё это великолепие во рту, я с наслаждением проглотил полученное удовольствие.
— Повтори, — практически приказал я принцессе.
Мара с недоверием посмотрела на меня, потом на рыбу и пиво, потом снова на меня и наконец решилась.
— Ну как? — с интересом поинтересовался я, когда процесс дегустации был завершён.
— Бе! — на полном серьёзе выдала Мара.
— Тяжело тебе будет в нашем мире, — не нашёл я аргументов против этого многозначительного «бе». — И что мне с тобой делать?
Вопрос был больше риторический, и ответов, естественно, не подразумевал. Но, как ни странно, ответы нашлись. И не со стороны Мары.
— А ты верни её обратно, — озвучил ответ Ит. — И проблемы отпадут сами собой.
— У, гад! — по-своему оценила предложение лесного духа принцесса варов и метнула в него пустой бутылкой из-под ликёра.
Не знаю, видела ли Мара Ита или метнула чисто на голос, но она промазала в любом случае. Хотя, может, и не промазала, а эта бесплотная тварь пропустила бутылку через себя. Двухсекционная тара не забыла, что она стеклянная, и с противным дзыньком разлетелась вдребезги, не выдержав свидания со стеной.
— И кто это будет убирать? — строго спросил я.
— Я дух, — ушёл в банальную отмазку Ит.
Мара сделала вид, что её царственных лапок, а точнее сейчас уже ручек, это не касается. Ни по чину, ни по статусу. А убирает пускай тот, кто бутылки ловить не умеет. И плевать с высокой башни, что он дух. В крайнем случае уборка — это прерогатива хозяина квартиры. То есть меня. И больше по таким вопросам даже не сметь думать в её сторону.
Вот это, и именно это, читалось сейчас в Марином облике. Вздёрнутый носик, поджатые губки-ниточки, сложенные на высокой груди лапки — пардон, конечно, руки! А осанка-то, осанка! Я даже в глубокой трезвости так спину не выпрямлю. А ведь она почти в ауте.
— Ит, — прошептал я одними губами, — погуляй часок.
— Что? — не понял Ит так же шёпотом.
— Свали, — прорычал я, впрочем, не особо повышая голоса.
Ит, проворчав что-то невнятное, свалил, судя по удаляющемуся голосу, чтобы не нарываться, а может, чисто из мужской солидарности. Хотя откуда у ребёнка мужская солидарность? Я на секунду задумался над этим вопросом и понял, что я ничего не знаю про своего персонального лесного духа. Стало на мгновение стыдно, но меня ждала Мара.
— А если попытаться распробовать пиво со второго раза? — предложил я всё ещё изображающей статую богини призрения Маре. — Может, со второго раза «бе» сменится на «вау»?
Реакцией Мары было только пренебрежительное, высокомерное, лёгкое фырканье в мою сторону.
И всё?!
Да что эта девчонка себе позволяет? Ладно я. Но выдать «бе» по поводу самого разливного «Жигулёвского»?! Да ещё лучшей пивоваренной компании страны.
Короче, сама нарвалась.
Шагнув к принцессе варов с самыми серьёзными намерениями, я лишь на секундочку потерзался мимолётным сомнением, и был за это мгновенно наказан.
Мягкие, но сильные женские руки обвили мою шею. С настойчивостью впечатав свои губы в мои уста, Мара дала понять, что теперь у нас на двоих только одно дыхание, и это абсолютно не метафора.
Не ответить на столь настойчивое предложение было бы подобно самоубийству, да и не очень-то хотелось. И самоубиваться, кстати, тоже.
— Берегись, — где-то в моём мозгу прозвучал голос Ита, и он был, естественно, послан.