Воцарилась атмосфера какого-то неясного ожидания. Все находилось в подвешенном состоянии. Это ощущалось не только в нашей комнате, но и во внешнем мире. Даже проезжая или проходя по длинным городским улицам, я чувствовал электрическое напряжение. Надвигались какие-то события. Места и закоулки, которые долгое время были неизменными декорациями моей жизни, неуловимо преображались.
Мама Мтембу действительно обзавелась бильярдным столом. Как-то утром, делая покупки в супермаркете, я своими глазами увидел, как эту ценность провезли по улице на грузовике. Вечером того же дня, когда я зашел выпить виски, стол был уже установлен в баре. Вокруг толпились известные мне военные и какие-то совсем незнакомые люди: одни играли, другие просто смотрели, но все пьянствовали.
В последнее время у Мамы стали собираться уже не те посетители, что прежде. Вероятно, военные притягивали новый контингент. Среди тех, кто приходил поодиночке, преобладали женщины с ярко, бесстыдно размалеванными лицами. Не знаю уж, откуда они взялись — то ли из окрестных деревень, то ли вообще из-за границы, — но захаживали они сюда не просто так. И вскоре в бар проложили дорогу дальнобойщики с автострады. Раньше они сюда никогда не заезжали. Итак, среди моих знакомцев, людей тихих и робких, искавших в баре простого человеческого общения, стали мелькать иные, новые, грубые лица. Атмосфера стала более раскованной, голоса — громче. В чем-то стало веселее, но в воздухе запахло опасностью. Однажды я наблюдал, как ни с того ни с сего завязалась драка — солдат и шофер принялись почти вслепую молотить друг друга кулаками, — но вскоре побоище столь же беспричинно прекратилось, заглушенное стуком бильярдных шаров и звоном мелочи в кассе.
Спустя некоторое время эта атмосфера насилия, которую принесли с собой чужаки, выплеснулась из бара на городские улицы. Однажды ночью произошло ограбление. В супермаркет заявились четверо вооруженных мужчин в масках. Покупателей в этот момент не было. Банда избила менеджера, опустошила сейф и умчалась прочь из города по главной улице, постреливая по фонарям. Случай был беспрецедентный. Дотоле ту разрушительную роль, которую в других местах играет насилие, в этом городе играла скука. Несколько дней все только и говорили что об ограблении и банде.
Пострадавший менеджер — его несколько раз ударили рукояткой револьвера по голове — обратился к нам в больницу. Я зашил ему глубокую рану над глазом. У менеджера был шок: он вновь и вновь принимался рассказывать, как они спокойненько вошли в магазин, точно с неба свалились, четверо безликих.
— Какая у них была машина? — спросил я. — Вы разглядели?
— Отлично разглядел. Белая «тойота».
Белая машина. А что за автомобиль стоял тогда у хибарки Марии — тоже «тойота»? В этом я не мог быть уверен, поскольку в марках автомобилей ничего не смыслил, но втайне не сомневался: да, «тойота», та самая. Конечно, догадка была безосновательная: белых легковушек на дорогах тысячи. Но я счел совпадение не случайным. Теперь, отлучаясь по вечерам из больницы, я держался настороже.
Марию я не навещал — хотел посмотреть, как поступит Лоуренс. По вечерам я ходил только к Маме и не возвращался, пока не напивался допьяна.
В баре часто появлялся и полковник Моллер. Подобно мне, он устраивался поодаль, в каком-нибудь темном углу. Подобно мне, он постоянно наблюдал за происходящим вокруг. Его глаза поблескивали в полумраке. Как-то раз он перехватил мой взгляд и с ироничным видом приподнял над столом бокал — ваше здоровье, дескать.
Далеко не сразу я осознал, что посещаю бар главным образом для того, чтобы увидеть Моллера. Изо дня в день. Почти всегда он был один. Я не стремился с ним поговорить — совсем наоборот. Мне требовалось просто увидеть его поджарую фигуру, недвижно застывшую, не реагирующую ни на музыку, ни на голоса, ни на дым. Его присутствие вовсе меня не успокаивало — напротив, бередило болезненные, как сломанная кость, воспоминания. Но я зачем-то в нем нуждался.
Конечно, он не находился там безотлучно. Иногда в баре вообще не было ни одного военного. Я заключал, что они дежурят на шоссе — деловито выставляют кордон, обыскивают машины. И, как и многие другие обитатели города, недоуменно вопрошал: «А что-нибудь еще они предпринимают — или как?» Иногда можно было видеть, как их джип целеустремленно несется по главной улице. Столько усилий, четко скоординированных, упорных! Военные явно не прохлаждаются. Однако за все это время я ни разу не видел, чтобы они арестовали хоть одного человека.