Я копнул еще глубже и выяснил, что Макгрегор состоит в разводе и обитает в блочном доме в Южном Майами на съезде с Олд-Катлер-роуд. Сравнительно недалеко от дома на причалах в парке Мэтисон-Хаммок-Марина он держал моторную яхту с каютой. Судно длиной двадцать шесть футов служило удобной площадкой для развлечений с малолетними друзьями. Выходя в океан, Макгрегор мог, оставаясь невидимым и неслышимым, проводить свои исследования. Настоящий Колумб, открывающий боль и страдание. Кроме того, он имел великолепную возможность избавиться от неприятных отходов своей деятельности. Проходящий всего в нескольких милях от Майами Гольфстрим служил для него практически бездонной выгребной ямой.
Технология была настолько рациональной, что я даже удивился, почему сам недодумался до подобного способа утилизации отходов своего производственного процесса. А я-то, глупец, использовал лодку лишь для ловли рыбы и прогулок в заливе. И вот появляется Макгрегор, чтобы одарить меня прекрасной идеей, как следует наслаждаться вечерами на воде. Идея была просто превосходной, и я сразу переместил Макгрегора на первое место в своем списке. Вы можете назвать меня нелогичным или непоследовательным, поскольку я, как правило, не вижу в людях ничего полезного или хорошего, но по каким-то неясным причинам судьба детишек меня заботит. Когда я обнаруживаю, что какой-то тип ведет охоту на детей, у меня создается впечатление, что он сунул Темному Метрдотелю двадцатку ради того, чтобы оказаться первым в очереди. И вот теперь я с огромным удовольствием сниму бархатный канат с крюка и впущу Макгрегора в зал — при условии, если он совершил то, что, похоже, совершил. Как вы понимаете, я должен быть в этом совершенно уверен. Я всегда избегал препарировать не того, кого следовало, и начать сейчас было бы позором, даже если это и торговец недвижимостью. Я сообразил, что лучше всего сумею убедиться в своей правоте, посетив яхту, о которой идет речь.
К счастью, на следующий день шел дождь, как часто случается в июле. Однако этот дождь походил на длительную грозу — как раз то, что заказывал Декстер. Я ушел из Майами-Дейд пораньше, проехал, чтобы сократить расстояние, через Лежен-роуд и двинулся по Олд-Катлер-роуд. Свернув налево, добрался до стоянки маломерных судов в Мэтисон-Хаммок-Марине. Там, как я и рассчитывал, было безлюдно, однако ярдах в ста от того места, где я находился, стояла будка сторожа, в которой сидел тип, алчущий снять с меня четыре доллара за великую привилегию въехать в парк. Идея не мозолить глаза сторожу казалась мне гораздо более привлекательной. Экономия четырех баксов, конечно, имела существенное значение, но главное соображение против приближения к будке состояло в том, что мое появление в дождь и средь бела дня могло вызвать у стража удивление, что я, учитывая свое хобби, всеми силами старался избегать.
Слева от дороги находилась небольшая парковка, а справа на берегу озера стояло старое, сложенное из коралла укрытие для любителей пикников. Я поставил машину, надел ярко-желтую всепогодную куртку и ощутил себя настоящим морским волком. Непромокаемая куртка — то, что следует надевать для тайного проникновения в яхту педофила-убийцы. Я собирался воспользоваться проложенной параллельно дороге велосипедной тропой. Тропа скрывалась за мангровыми деревьями, и если сторож решит высунуть голову в дождь из будки, что крайне маловероятно, то, узрев лишь мелькающее между деревьями ярко-желтое пятно, решит, что какой-то упертый джоггер совершает пробежку, несмотря на проливной дождь.
Я прорысил по тропе примерно четверть мили. Как я и надеялся, в сторожке не было никаких признаков жизни, и я побежал по направлению к большой парковке у воды. Последний ряд пирсов справа служил убежищем для судов не таких больших, как катера для спортивной рыбалки или яхты миллионеров, пришвартованных ближе к дороге. Скромное суденышко Макгрегора называлось «Скопа» и стояло почти в самом конце пристани.
На причале не было ни души, и я беззаботно прошествовал через калитку в заборе мимо щита с надписью: «Проход только для судовладельцев». Я попытался заставить себя ощутить вину за нарушение столь категоричного распоряжения, но это было выше моих сил. Чуть ниже первой надписи на щите значилось: «Рыбная ловля с пирсов и в акватории парка запрещена», и я пообещал себе, что не стану рыбачить. Поклявшись, я сразу ощутил облегчение в связи с тем, что нарушил первое правило.