— Да, я очень сильно туплю. Вот гадство.
Если честно, Максим даже не сразу понял, что отец попросту не видит того, что происходит. Он же не способен видеть нити и водоросли, которые Ярослав называет составляющими. А значит и то, как они тянутся к бушующей девушке, не видит. Не видит, как они то сплетаются в странные узоры, то змеями расползаются в разные стороны. А самое жуткое, что в этом странном танце принимали участие и составляющие отца. Да и Максим едва удерживал свои, когда они рвались присоединиться.
И черт его знает, чем бы оно могло закончиться, потому что папаша как-то не привык что на него орут женщины. На него они вообще в большинстве своем орать не рисковали, даже Айра. И позволяли себе подобное только его бывшая начальница, которая, похоже, не постеснялась бы наорать даже на спустившееся с небес божество, если бы оно того заслуживало, и жена, которая делала это в самом крайнем случае и только тогда, когда он очень сильно постарался чем-то ее довести. А тут стоит девчонка и все повышает и повышает голос. И еще и ни за что фактически.
А он пока терпит и искренне пытается успокоить.
Максим задумался о щитах, в которых практически не разбирался. Потом задумался о том, как бы вытолкать папашу от греха подальше в лабиринт, к которому даже стал тянуться. Тут главное не промахнуться и не затолкать его на чужую территорию. А на то, что потом у родственников появится очень уж много неприятных вопросов — плевать. Отца Максим все-таки любил больше, чем не любил подобные вопросы. Да и в том, почему запросто может дотянуться до любого места в лично оживленном мире Максим не разбирался, да и не особо пытался разобраться. Так что пускай спрашивают, главное, чтобы никому другому не рассказывали. А чужакам они не расскажут в любом случае, кто же отдает такие козыри?
А Ладанэ все требовала отдать мужа, не обращая внимания на подругу, которая пыталась что-то втолковать, а изредка даже за руки хватала, каким-то совсем уж странным образом умудряясь вырвать из невероятного танца часть составляющих.
И вообще, надо было что-то делать, но вот что?
Сходить в мир Ярослава и поискать его там? А смысл, если его ищут здесь?
Попросить хоть кого-то из жителей того мира прийти и забрать полоумную жену их правителя и почти бога? А они согласятся? Они же ее хорошо знают.
— Знать бы еще, кого позвать, чтобы рискнули… — пробормотал он задумчиво.
— Точно! — жизнерадостно воскликнула Сан и куда-то пропала.
А потом, к сожалению, вернулась. Причем, быстро, Максим даже не успел обдумать идею с набрасыванием на жену Ярослава какой-то тряпки, укутыванием, связыванием и последующей попыткой все-таки поговорить. Идея, если честно, была так себе. Максим после всего этого точно разговаривать бы не стал. А тут еще папаша держится из последних сил, а если ему позволить что-то на орущую на него женщину набрасывать, еще придушит случайно. Или она его зашибет.
— Зато теперь знаю, как себя чувствуют саперы, — пробормотал Максим.
И вот тут вернулась подружка жены Ярослава. С поддержкой. Очень разнообразной. И если два крепких мужика и Сан, втроем першие большой металлический щит, понесли эту железяку в сторону продолжавшей выяснять где ее муж Ладанэ, невысокая девчонка с каким-то мелким грызуном на ладони, поспешила за ними, то замыкавший это шествие старик, подозрительно похожий на безумного ученого, воровато оглянулся, подбежал к окну, выглянул наружу и торжественно произнес:
— А вот и новый мир!
Прозвучало, если честно, угрожающе.
— Что за фигня здесь происходит? — мрачно спросили за спиной у Максима, когда боевая троица счастливо донесла свой щит куда хотела и едва не уронили его на ноги Ладанэ, а девчонка стала тыкать ей в нос полосатой мышью. — Вы бы еще поймали желтую белку и ее тоже приперли.
— Яро, они тебя украли! — завопила умалишенная, наконец-то узнавшая, где ее муж, и радостно бросилась к нему, едва не затоптав и Ижена, и Максима. Они еле успели убраться с ее пути.
— Это не они, — сказал Ярослав, обняв свое сокровище, едва не свалившееся в открытую за его спиной дверь.
Странную такую дверь. Висевшую в полуметре над полом. О том, что двери обычно прорезают в стенах, она, похоже, даже не подозревала и прекрасно себя чувствовала в окружении одного только воздуха. А за дверью вообще виднелся какой-то сюрреализм, загадочно переливающийся всеми цветами радуги.