И да, Илирма от стиля его вождения была в полнейшем восторге. И этот восторг разливался в воздухе как яблочное вино, пузырился и искрился, и заставлял улыбаться. И до бездны они долетели быстро и весело.
Ну, почти долетели, потому что на подлете к Вифе неожиданно вернулся разум, и он понял, что кое о чем забыл.
— Оно охраняется, — выдохнул он, включив обратную тягу так резко, что воздухоход кувыркнулся и только каким-то чудом остановился.
Илирма величественно качнула головой и нахмурилась. А потом резко улыбнулась и уверенно произнесла:
— Они нас не заметят.
И мир вокруг нее поплыл, начал как-то меняться, Вифа не понимал как, но ощущал, что самым правильным образом.
— Летим! — весело воскликнула женщина и воздухоход прыжком рванул дальше.
Бездна впечатляла. В перую очередь тем, что у нее действительно не было дна. А еще ее частью было то, что до ее появления было воздухом. И ощущалась эта бездна этаким яйцеобразным объектов, в границах которого не было ничего. Вообще ничего. Даже космической пустоты не было, вакуума.
Илирма смотрела на бездну с жалостью и страхом.
А на Вифу, словно тошнота, накатывал самый натуральный ужас. Потому что видел он эту бездну всего полмесяца назад. И с тех пор она стала больше, заметно больше, отрезав половину горы Орла, проглотив почти всю долину и подобравшись вплотную к Двуглавому Великану. Что творится с других сторон видно не было из-за тумана, но Вифа не сомневался, что и там ситуация не лучше.
Зато теперь понятно почему сюда перестали даже таких как он офицеров пускать. Кто-то пытается сохранить тайну. Тайну о том, что нечто пожирает мир. И с каждым днем все быстрее и быстрее.
— Плохо, — сказала Илирма и зажмурилась. — Очень плохо. Знаешь, когда-то, в детстве, у меня был чудесный свитер. Я его очень любила. Но однажды зацепилась рукавом за край скамейки в парке. Как-то так неудачно зацепилась, что порвала нить, из которой этот свитер был связан. И не заметила, продолжила сгибать руку, натягивать рукав, из-за чего все больше петель распускалось, и дыра становилась все заметнее. Вот если бы поймала ту первую петлю, никто бы не заметил, что нить повреждена. А я не заметила, не поймала и свитер испортился.
Вифа нахмурился и посмотрел на нее. В свитерах он не разбирался и, казалось бы, говорила она какую-то неуместную глупость. Но эта глупость почему-то ощущалась откровением.
— А еще у меня в школе были уроки домоводства. И я там училась зашивать дыры. Так что смогла бы спасти свой свитер если бы заметила. А я не заметила. Пока не стало поздно. А тут пока не поздно, ты же чувствуешь, правда?
Вифа кивнул, он определенно чувствовал. Что-то. И хотелось как-то свести края бездны вместе и заставить их срастись. Это бы не вернуло то, что уже утрачено. Зато не позволило бы бездне разрастаться дальше. В этом месте.
Правда, не факт, что такая бездна одна. И что вскоре не появится их великое множество.
Мир, если верить пришельцам, умирает. А значит, нить настолько ен прочна, что в любой момент может лопнуть, где угодно. Даже сразу в тысяче мест.
С другой стороны, смотреть на бездну было невыносимо и хотелось от нее избавиться. Поэтому он передернул плечами и мягко сказал:
— Шей.
И Илирма, как завороженная, вытянула перед собой руки. Зажмурилась. А потом улыбнулась, став еще красивее, чем была до этого.
Она стала божественно красивой.
И все резко стало правильно.
Когда кто-то берет и… нет, не спасает мир, но оказывает достаточное влияние, чтобы в нем что-то изменилось очень заметно, отбросило его умирание, увеличило срок жизни. Если кто-то берет и делает что-то такое, большинство людей ничего не замечают и не чувствуют. Просто удивленно пялятся на небо, которое вдруг стало зеленым и близким к синему. И все эти люди понятия не имеют, что происходит. Находятся даже те, кто начинает думать, а то и голосить о конце света.
Небольшая часть людей замечает, что что-то изменилось. Кому-то становится дышать легче. Кто-то чувствует, что тяжесть на плечах, которую он даже не замечал, вдруг стала меньше. У кого-то вроде бы беспричинно поднимается настроение. Кому-то хочется что-то сделать, что-то грандиозное и непонятное. А кто-то просто нервно хихикает и ничего не может с собой сделать, хотя ощущает себя полнейшим придурком. И только совсем немногие по непонятной причине понимают, что происходит, но не верят самим себе. Или верят, но боятся сказать тем, кто рядом, чтобы они не сочли сумасшедшим.