Мы выходим через вторую дверь, которую я только сейчас замечаю, и почему-то прикусываю язык, не задавая никаких вопросов. Проклятая паранойя…
На минус первом этаже кипит работа. Длинные стеллажи прямо до потолка заставлены коробками, по бетонному полу проезжают самоходные грузовые тележки, пахнет чистящим средством, сотрудники громко переговариваются и сгружают особо тяжелые товары на металлические конструкции.
Здесь так много народа, что я немного теряюсь и отстаю от Элизабетт. Странное ощущение сковывает ребра, кровь вдруг приливает к лицу, хотя с виду ничего странного не происходит. Ускоряю шаг, слышу нежный, заискивающий голос женщины, которая кого-то окликает, и перевожу взгляд на широкую спину, скрытую под черным пиджаком.
Земля не трясется, но ноги почему-то лишаются сил, наливаются тяжестью. Чтобы не рухнуть прямо на бетон, я замираю, пытаясь привести себя в чувства. Кошмары еще никогда не преследовали меня в реальности, и все же невозможно побороть нехорошее предчувствие, клубящееся прямо под сердцем.
Мужчина поворачивает голову, и в ту же секунду у меня в груди образуется ком размером с земной шар. Я смотрю, как он разговаривает с Элизабетт, кривит губы в полуулыбке и ладонью показывает куда-то в сторону. Она смеется, кивает и эмоционально разводит руками, пока в моей голове разгорается настоящий пожар. Каждой клеточкой своего тела я чувствую, как свербит под кожей, как жгутся ошметки прошлого и как пугающе быстро во мне что-то умирает.
Уже не мальчик — зрелый мужчина поднимает голову и переводит взгляд на меня. Его черные, глубоко посаженные глаза впиваются острыми наконечниками, по лицу пробегает тень, напрягаются скулы, жесткая линия рта выдает что-то хищное и тяжелое, крутой изгиб бровей на миг ломается, а губы растягиваются в опасной улыбке, обнажая ряд жемчужно-белых зубов.
— Какая удача, — густой, низкий голос глушит звуки, проникает точно в голову, — наконец-то я нашел тебя, Джул.
Я молчу, пытаясь собраться с мыслями. От диссонанса прошибает до костей, звук собственного имени на его губах узлом завязывает сердце, и мне становится тяжело дышать. Бросает в холодный пот, истерика подкатывает к горлу — я не верю своим глазам. Столько раз представляла, как встречусь с ним случайно в каком-нибудь торговом центре, залеплю пощечину, вымещу, наконец, всю ярость, что клокочет в груди уже который год.
Но я ни черта не делаю, потому что не могу. Как-то механически вгоняю ногти под кожу, пытаясь привести себя в чувства, завожу ногу назад, чтобы отвернуться, дать деру и забиться в какой-нибудь угол, скуля раненым животным. Мне так больно видеть эти красивые, обсидиановые глаза, эту улыбку, это лицо, возмужавшее и потерявшее прежнюю мягкость, что немеют губы, краснеют веки, щиплет обида, без предупреждения вонзающаяся десятками мелких иголок.
— Джул? — он вскидывает брови, видимо, не ожидая такой скупой реакции.
В то время как я прилагаю все силы просто для того, чтобы устоять. Жив, здоров, судя по всему, успешен.
Значит, не зря меня оставил? Теперь доволен своей жизнью?
Я хочу кинуть эти вопросы ему в лицо, однако мне страшно услышать ответ. К нему подходят трое мужчин в рабочей форме, протягивают несколько папок, и я без сомнений пользуюсь тем, что он отвлекся. Отворачиваюсь, цепляю глазами лифт, на котором мы приехали, и медленно иду к нему. Остатки гордости крошатся под ногами, ладонь тянется к кнопке вызова, двери распахиваются, приглашая внутрь, но я не успеваю даже зайти.
Меня буквально цепями обвивают сильные руки, дергают в сторону и впечатывают в крепкую, мощную грудь. Горячее дыхание обжигает щеку, тихий шепот ласкает слух:
— Я так долго тебя искал, а ты убегаешь, как от прокаженного?
Раздирает от противоречивых чувств, хочется одновременно и застыть в этом мгновении и испариться, чтобы никогда не узнавать, какова на вкус близость его тела. Жесткого, напряженного, почти каменного, что не сдвинешь.
— А зачем искал? Мог не утруждаться.
Шумный выдох щекочет затылок, и я веду плечами, пытаясь отойти, но напрасно — его пальцы впиваются до синяков, и прежде, чем я успеваю поймать момент, он подставляет ногу, останавливая закрывающиеся двери лифта, и вталкивает нас обоих внутрь. Жмет на кнопку, разворачивает к себе лицом, уже более спокойно дотрагивается до подбородка, однако это спокойствие напускное, ведь глаза выдают.
Жадно изучают.
— Ты стала такой... — наклоняется и носом ведет по щеке, будоража прерывистым дыханием, — блядь, у меня слов нет. Как с картинки, с ног сшибаешь.