Глава 11
Говорят, перед смертью у человека вся жизнь проносится перед глазами. Я не умирал и был очень далек от этого. Несмотря на боль и туман в голове, адреналин зашкаливал, мысли носились со скоростью метеоров. Я прокручивал всю свою жизнь в картинках перед внутренним взором, чтобы понять, когда же настал гребаный день и час, ознаменовавший отключение моих мозгов. Причем полное. Когда появился невидимый враг и нажал на паузу, чтобы остановить меня и сделать осторожным. Преступно осторожным. Я позволил обстоятельствам выйти из-под контроля. Пустил все на самотек. Или этим врагом был я сам? Враг сам себе.
Когда началась глава моей жизни, окончившаяся нахождением на больничной койке? Беспомощным, растерянным, неуверенным. Не узнавал сам себя. В зеркало стыдно смотреть. Кто я теперь? Где хваленое всемогущество, которым кичился? Один-единственный раз попытался устранить проблему самостоятельно, без вмешательства отца, друзей или сотрудников агентства, и что из этого вышло? Ситуация со Стрюковой показалась мне настолько деликатной, что я никому не мог поручить ее разрешение, да и сам боялся сделать лишний шаг. Вдруг не туда ступлю, вдруг напортачу. Есть определенные табу в мире, в котором я существую. Да и бизнес накладывает обязательства. Кто подаст руку насильнику? Тому, кто покусился на ребенка? Кто захочет иметь с ним контакты, поставлять его агентству престижных клиентов? Боялся, что отвернутся коллеги и друзья, прознав о клевете, которую могут принять за правду. Все знали, что Беркутов спивается, почти конченый стал в тот период. От пьянства до насилия порой одного шага хватает. Знал, что многие поверят не мне, отвернутся, будут обходить стороной и шептаться по углам. Впервые я так испугался, опомнился в один миг и завязал с пьянством. Но разгребать последствия? Я никому не мог довериться, не смел просить о помощи друзей. Никого. Не побежал ни к кому, а понадеялся на свои силы. Хотел решить проблему по-тихому, а она выросла до колоссальных размеров.
Лежа на койке и размышляя, я приходил к выводу, что люди не меняются. Насколько искусственным и лицемерным, ненужным оказалось мое стремление жить правильно, в соответствии с законом.
Куда оно меня привело? Запрещая себе быть самим собой, я подчинился воле других и последовал неверным, чужим идеалам. Постепенно выкристаллизовалось четкое решение, рожденное смутными подозрениями, оброненными вскользь словами, да и просто интуицией.
Не доверять Граевской. Ни на гран. Что она делала за последние месяцы, кроме как сдерживала мои естественные порывы разобраться со Стрюковой по своим понятиям? От нее бы и духу не осталось, сделай я по-своему. Забыла бы, как в мою сторону смотреть, от одного имени тряслась бы и бежала куда подальше спасать свою дешевую шкуру. Тьфу, противно, как представляю, как пресмыкался перед малолеткой по наущению Виолы. Не в буквальном смысле, но в фигуральном точно. Просто молчать, соглашаясь с речами Граевской, - тоже слабость, за которую стыдно.
Надо покончить с обеими разом и поскорее забыть этот прискорбный эпизод моей жизни. Придется кого-то посвятить в свою тайну, кого-то близкого и способного помочь. И кому можно доверять. Есть у меня два друга, два почти брата, уж точно ближе Динара, который в последнее время отдалился. Мои заместители, на которых мог оставить агентство и вот так исчезнуть, не боясь, что всё развалится. Правая и левая рука. Серега Птаха и Стас Лобанов. Мы, как в «Бригаде», с первого класса вместе. На них всегда можно положиться. Любую проблему решат чисто, не подкопаешься. Для экстренных случаев у нас всегда имелся номер телефона. Мало ли что приключится. Телефон могут украсть, он может сломаться или потеряться. Мы обговорили дополнительный способ связи. Я не намеревался валяться в больнице до прихода Виолы, которая отправилась улаживать формальности с моей сим-картой. Российская бюрократия здесь мне в помощь. Пока она оформит новую симку и приобретет телефон, у меня будет время позвонить, чтобы началось осуществление моего плана.
Любезная медсестра поделилась своим телефоном. Еще бы ей не быть любезной, когда отваливают бабки за одиночную платную палату в частной больнице. Я попросил смазливую брюнетку выйти из палаты, чтобы не подслушивала. Обжегшись на молоке, дуют на воду. Я потерял доверие к людям, видя в каждом угрозу. Дождавшись, пока за ней закроется дверь и раздадутся удаляющиеся тихие шаги, набрал номер. Ответил Птаха.
- Беркут, ты куда пропал? Что случилось? – заорал он в трубку обеспокоенным голосом.