Со стороны подходивших челнов с черными бортами прилетело несколько копий. Расстояние сказалось на меткости этих бросков. И все же двое хелема, мужчина и женщина, упали на землю, пронзенные каменными наконечниками.
Но и тогда сломить боевой дух племени не удалось. Неожиданно крепким он оказался — пробужденный, не иначе, рассказом Макуна и Каланга, сообщивших радостную весть: оказывается, даже аванонга можно убить. А при виде многочисленных тел аванонга, не переживших осаду Сениной «тойоты» боевой дух и вовсе поднялся до небес.
На брошенные копья хелема ответили новыми камнями, пущенными в сторону вражеских челнов. Когда два из этих челнов, невзирая на обстрел, приблизились-таки к бухточке, дюжий Суманг поднял над головой булыжник размером с арбуз и обрушил его на одно из вражеских суденышек.
Булыжник пробил деревянное днище, трое аванонга неуклюже вывалились за борт. Утонуть, правда, не утонули. И, более того, им хватило ума не только подобраться вброд к бухточке, но и обогнуть горящие челны. Их примеру последовали и на втором челне, перед этим неудачно бросив копье.
Но на берегу и тех, и других уже ждали хелема с копьями — и атаковали противников сверху.
Особенно усердствовал Макун, проворно орудуя трофейным копьем. Как будто овладев оружием аванонга, он сделался им ровней.
Несколько хелема под предводительством Каланга, бросились к машине — на подмогу Сене. Тот тоже воспрянул духом. Подскочив к одному из терзавших «тойоту» дикарей (самому здоровому) и на ходу зарядив пистолет, Сеня уложил аванонга одним выстрелом в живот.
Трое оставшихся противников оценили обстановку верно. Поняв, что численный перевес не на их стороне, подкрепление все никак не может пробиться, а главное — их в этом странном краю, почему-то не боятся, аванонга бросились к лесу.
Между тем экипажи еще четырех вымазанных сажей челнов сообразили, что бухточку для рыболовов штурмовать — занятие бесперспективное. Они подобрались к берегу в десятке метров от нее: в том месте, где он заканчивался обрывом. И попытались вскарабкаться на сушу.
Следовало отдать аванонга должное: то ли научил их кто, то ли сами научились, но подобные ситуации явно отрабатывали и потому действовали умело. Два дикаря подсадили третьего, тот подтянулся, опираясь древком копья на малейшие неровности и взбираясь на берег. А когда два хелема — один с копьем, второй с каменным топором — кинулись было помешать подъему, с другого челна прилетели копья. И в этот раз оба нашли цель: смельчаки-хелема пали, пронзенные каменными наконечниками.
Наконец вскарабкавшись и выпрямившись во весь рост, Аванонга-альпинист теперь поводил перед собой копьем, словно расписывал в воздухе гигантскую ручку. Но на деле ловко и заведомо блокировал возможные удары, вынуждая целую группу хелема держаться на расстоянии. Те лишь беспомощно перетаптывались, держа копья перед собой и сжимая в руках топоры.
Аванонга хищно оскалился, рыкнув почти по-звериному. В сочетании с могучей статью и размалеванной рожей на неискушенных в зрелищах первобытных людей это действовало по-настоящему жутко. Хелема попятились как один — на пару-тройку шагов, но отступление есть отступление. А тем временем еще один… нет, уже два… нет, три аванонга, последовав примеру первого, выбрались на берег и так же поигрывали копьями.
Копье у каждого из этих «альпинистов» было одно, возможность ударить, соответственно, тоже. И тогда остальные хелема, удара избежавшие, утыкали бы аванонга копьями. Но чтобы улучить такой удобный момент, кое-кому пришлось бы пожертвовать жизнью. И никто не решался.
Немного пользы было при такой диспозиции и от Сени. Да, он мог бы подстрелить кого-нибудь из аванонга… но только одного. После чего копье другого дикаря отправило бы в страну духов уже Сеню.
Но просто стоять, выжидая, он не мог. Тем более что время работало против Сени и хелема. Когда под прикрытием сообщников на берег заберутся новые бойцы-аванонга и добьются хотя бы частичного перевеса, даже могилы поздно будет рыть. Всему племени.
Однако можно ли было хоть что-то сделать? К стыду Сениному оказалось, что первому ответ на этот вопрос пришел не ему.
Один из хелема наклонился на миг и, шустро подхватив горсть земли, швырнул ее в ближайшего аванонга. Как бы тот проворно ни размахивал копьем, какой бы реакцией ни обладал, а отразить такую атаку не мог при всем желании. Уж очень многочисленны были крупинки земли в качестве снарядов и слишком уж мелки. Легче, наверное, было блоху подковать, чем ловить или отбивать их на лету.
А бросал хелема метко. Горсть попала прямо в лицо аванонга, тот вскрикнул, ослепленный. Копье, правда, не бросил — как и подобает опытному бойцу. Но, по крайней мере, перестал водить им перед собой. И освободил одну руку, дабы попытаться прочистить глаза.
Но не успел! Сразу два копья воткнулись в живот аванонга, подстегнутые мстительной яростью державших их людей.
Дальше все произошло быстро — как лавина или возгорание сухостоя. Одни хелема швыряли в аванонга горсти земли или мелкие камушки, отвлекая; другие пронзали копьями и разбивали головы топорами.
Наверное, чуть больше минуты хватило, чтобы на берегу не осталось живых аванонга. А один из трупов два хелема сбросили в реку — для острастки его живых подельников в черных челнах.
В последней «акции устрашения», впрочем, необходимости уже не было. Немногочисленные, некоторые с неполными экипажами, челны аванонга убирались восвояси.
Да, подводить итоги войны было, пожалуй, рановато. Но уж эту битву, было очевидно, каннибалы-выродки однозначно и безнадежно продули.
11
— Еще не конец, — будто бы между прочим обратился к Сене Хубар уже вечером, в пещере, за ужином.
Ужин, кстати, вышел скудный. Мало того, что охотники вынуждены были бездействовать, так, вдобавок, из-за попытки аванонга атаковать с реки, не задалась и рыбная ловля. Причем не только у Сени и его товарищей по челну. Эти-то, как выяснилось вскоре после боя, отделались еще легко. А вот одна из рыболовецких команд хелема не вернулась в полном составе с челном вместе. И даже ребенку, наверное, было ясно, что с ними стало.
Да, в качестве трофеев сегодняшняя битва принесла хелема несколько челнов и целую груду оружия. Вот только, увы, ни то ни другое не годилось в пищу. Оставалось жевать вяленую рыбу, вкусом не намного превосходящую обувную стельку, подъедая запасы от прежних уловов. Да радоваться, что даже скудную пищу среди хелема принято было делить по-братски. Никому и в голову не пришло потихоньку стаскивать еду в личный потаенный закуток, чтобы потом наесться досыта, пока ничего не подозревающие соплеменники голодают. И тем более никто не претендовал в открытую на кусок пожирнее, на том основании, что он в этом племени большая шишка. Или просто могучий самец, всех остальных вертевший на том, что и делало его самцом.
— Еще не конец, — проговорил Хубар, присаживаясь рядом с Сеней неподалеку от костра, — все только начинается.
Сеня кивнул. Спорить тут было не о чем.
— Аванонга хозяйничают в лесу, — вторил он шаману, сам неплохо понимая происходящее, — а сегодня выясняется, что и реку они контролируют. Не так, чтобы полностью. Но нашим рыболовам туда ходу нет. Опасно.
Говорить применительно к хелема «наши», а не «ваши» получилось уже совершенно машинально. На автомате. Все-таки больше, чем совместный труд, сплачивает только битва плечом к плечу.
— Так что волноваться аванонга не о чем, — продолжил Сеня свою мысль, — им даже снова нападать на нас нет нужды. Достаточно просто немного подождать, и мы сами околеем от голода. Уверен, мозгов им хватит, чтобы это понять.
— Хубар живет достаточно долго, — молвил на это шаман, — успел понять, как вредно надеяться на глупость врагов. Лучше быть готовым к тому, что враги умнее.
— А если аванонга будут еще хоть чуточку умнее, — сказал в ответ Сеня, — то догадаются обложить хелема данью. Мол, в лес и на реку пустим, убивать не станем. А мы за это должны будем добывать мясо и рыбу не только для себя, но и для них.