Ему всегда приходилось работать.
Я была уверена, что там он проводит больше времени, чем дома, а это означало, что на работе он проводит больше времени, чем со мной, своей дочерью.
Но когда его опускали в гроб, нахлынули воспоминания.
Как однажды, когда мне было пять лет, он пришел домой рано. Мама готовила на кухне, а он сидел на полу перед журнальным столиком со мной на коленях, и мы вместе работали над картиной.
Я рисовала людей, потому что это было лучшее, что можно было нарисовать, а он работал над домом и солнцем на заднем плане.
Я добавила облака, а он наметил траву, чтобы я могла ее закрасить.
Я помню, как вернулась домой в старших классах школы с разбитым сердцем, потому что Ретт порвал со мной на глазах у своих друзей, назвав меня странной.
Он не отходил от меня весь вечер, позволяя мне плакать на его плече.
Сказал мне, что все будет хорошо, пока он рядом.
Но больше его рядом не было.
Я моргнула, и слезы хлынули еще сильнее. Посмотрев на маму, я увидела пустое выражение лица, с которым она смотрела на его гроб.
Затем из уголка ее красных глаз скатилась слеза.
Мужчина подошел и протянул зонтик поближе к ней.
Он что-то тихо сказал ей на ухо, и она кивнула.
Даже в трауре она выглядела элегантно.
Я не в первый раз задумалась о том, насколько сильно мои родители любили друг друга.
Мои губы задрожали, и на них навернулись новые слезы.
Кто-то подошел ко мне сзади.
Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это был.
Он держал зонтик над моей головой и подходил ко мне все ближе, пока я не почувствовала только тепло его тела.
Роман затеял опасную игру, придя на кладбище в таком виде.
Кто-то мог его узнать, но, похоже, никто не заметил.
Он не обхватил меня руками, боясь привлечь к нам внимание, хотя я знала, что он этого хочет.
И впервые его тепло не произвело на меня никакого впечатления.
Мой отец был мертв.
Это было все, и ничто из того, что он сделал или сказал, не могло унять боль.
Я осталась в уголке зала и наблюдала, как люди перемещаются вокруг.
Кто-то засмеялся, и я почувствовала прилив раздражения. Может быть, они не поняли, что это должно быть грустно?
Никто не знал всей правды о случившемся. В его смерти обвиняли братьев Мэнсен, поскольку он погиб там, где они остановились.
Никто не знал, почему они остановились в этом домике, и кому он принадлежал, но я была в курсе.
Это произошло благодаря ближайшему другу моего отца, Уильяму Галлахеру.
Они вдвоем защищали братьев.
Они были коррумпированы.
Мой отец был коррумпирован, но его называли героем.
Общественность решила, что он работал над уничтожением братьев, разозлил их, и они забрали его в свою хижину.
Именно такой версии придерживался Уильям, хотя я знала, что ведется внутреннее расследование.
Они не смогли найти ничего, что могло бы связать МотоКлуб "Королевская рать" с хижиной, так что это было так.
МотоКлуб был в безопасности, а мой отец был мертв.
Я встретилась взглядом с мамой, сидящей в другом конце комнаты, и мне было трудно не почувствовать обиду на то, что она не горюет так же сильно, как я.
Двадцать три года брака, и все, что она могла сделать, это пролить несколько слез на публике?
Я отвернулась от нее, прежде чем она успела понять, о чем я думаю, и вышла на задний двор, ведущий в небольшой сад.
Я села на каменную скамью и посмотрела на ночное небо.
Грудь все еще болела, когда кто-то сел рядом со мной.
Я повернулась и увидела Брента, его зеленые глаза были опустошены.
- Я сожалею о твоей потере, Райли, - тихо сказал он.
Я могла только кивнуть. Я была уверена, что когда-то он считал моего отца своим.
После этого мы ничего не говорили.
Но Брент остался со мной, и когда стало немного холодно, он предложил мне свою куртку, и мы остались на улице, прячась от всего и всех.
Я не верила в Бога.
Я не верила, что есть жизнь после смерти, хотя сейчас мне очень хотелось, чтобы она была.
Возможно, боль немного уменьшится, если я хоть на миг подумаю, что отец все еще существует. Что его душа продолжает жить, но он был мертв.
Брент обхватил меня руками, и я зарылась лицом в его плечо, позволяя ему утешить меня единственным возможным сейчас способом.
- Все хорошо, милая девочка. Все хорошо.
Нет...
На самом деле это не так.
***
Прошла неделя.
Я ночевала в доме своего детства.
На третью ночь я принесла в папин кабинет раскладушку, которая была у нас на складе, и стала там спать.
Там я чувствовала себя ближе к нему, чем где-либо еще в этом доме.
Мама молчала.
Я все еще не знала, что она чувствует, и боялась спросить.
Казалось, что она справляется слишком хорошо, и я понимала, что это подло, но мне хотелось, чтобы ей было больнее.
Я не могла не чувствовать этого, а она не могла не чувствовать того горя, которое испытывала, и мы сосуществовали в этом большом доме, как призраки, пугаясь одного лишь вида другого.
Я не видела Романа целую неделю.
Он не звонил и не писал так часто, как раньше.
Я просто отправляла его звонки на голосовую почту, но иногда читая его сообщения.
Перед похоронами он купил мне новый телефон. Я не хотела знать, что эти люди сделали с моим старым телефоном, и не стала спрашивать.
В основном он спрашивал, как у меня дела, забочусь ли я о себе.
Он пытался дать мне возможность погоревать, хотя я понимала, что это, должно быть, сводит его с ума.
Я просто...
Я не знала, как смотреть на него, не вспоминая предательского взгляда отца, узнавшего, что я с Романом.
Что я предупредила “Королевскую рать” в порту.
Я также не могла смотреть на Романа, не представляя себе, как мой отец немного раскалывается.
Он всегда проповедовал о законе. Он верил в эту систему - по крайней мере, мне так казалось, но узнать теперь, что это было не так?
Как, черт возьми, я могла позволить своему представлению о нем разрушиться?
Я снова сморгнула влагу в глазах и отвернулась от окна.
Сегодня было светло и солнечно.
Мы были в середине лета, и Калифорния никогда не была такой красивой.
Мне было чертовски грустно.
Я слышала, как мама ходит наверху в своей комнате, и не думая я взяла ключи, телефон и вышла из дома.
Разговаривать с ней мне хотелось меньше всего, и это было глупо с моей стороны, ведь я хотела быть с ней в этом доме, пусть даже всего неделю.
Я вышла на улицу, где было тепло и дул легкий ветер.
Он приятно прижимался к моей коже, но я не давала себе времени насладиться им.
Я отправилась на небольшую прогулку по окрестностям.
Дом находился в одном из самых благополучных районов города.
Ближайший сосед находился примерно в полумиле от нашего дома. Нас окружала природа: высокие дубы, за которыми тщательно ухаживали, зеленая, подстриженная трава и летние цветы.
Я огляделась.
Это было то, чем мой отец уже никогда не сможет насладиться.
Эта мысль разбила мое сердце на миллион маленьких кусочков, и я смотрел на землю, стараясь не думать.
Я была уже в квартале от дома, когда почувствовал, что что-то не так.
Я оглянулся назад, но не увидел ничего, кроме безмолвия открытого пространства.
Следили ли за мной?
Я ускорила шаг, желая развернуться и побежать обратно к дому, но боялась, что столкнусь с...