Что же касается „Матери всех трестов“, то ей предстояло пережить крупнейшую из битв. „Стандард ойл“ стала одной из наиболее излюбленных целей Рузвельта: она превратилась в любимого дракона этого неугомонного рыцаря – лучшего противника для турнира было не найти. Тем не менее когда в ходе избирательной кампании 1904 года Рузвельт искал поддержки крупного капитала, руководители „Стандард ойл“ пытались пробиться к нему. После того, как один дружественно настроенный конгрессмен, одновременно занимавший пост председателя одной из дочерних компаний „Стандард“, сообщил Арчболду, что, по мнению Рузвельта, „Стандард ойл“ является его непримиримым врагом, Арчболд ответил: „Я всегда был поклонником президента Рузвельта и прочел все написанные им книги, и все они, в прекрасных переплетах, стоят у меня в библиотеке“.
У этого конгрессмена появилась блестящая идея: писатель, а к тому же еще и президент, должен быть очень падок на лесть. Особенно столь плодовитый писатель, каким был Рузвельт. Он информировал Рузвельта о том, что Арчболд выразил ему свое восхищение, и использовал этот гамбит для того, чтобы организовать встречу двух деятелей. „Книжные дела“ решили исход игры с первого выстрела“, – писал Арчболду торжествующий конгрессмен. Но он добавил также и слова предупреждения: „Прежде, чем встречаться с президентом, вам следовало бы прочесть, по крайней мере, названия этих томов, чтобы освежить их в памяти“. Лесть могла открыть Арчболду парадную дверь, но этого было мало, чтобы пройти дальше. „Даже с самой темной Абиссинией, – сказал он в раздражении несколько лет спустя, – не обращались так, как с нами обращалась администрация г-на Рузвельта после его переизбрания в 1904 году“.
Перед выборами демократы подняли большой шум по поводу пожертвований большого бизнеса на кампанию республиканцев, в том числе упоминались и сто тридцать тысяч долларов, поступивших от Арчболда и X. X. Роджерса. Рузвельт распорядился вернуть сто тысяч долларов, а после этого в порыве саморекламы обещал каждому американцу „честную сделку“, что стало его лозунгом. Действительно ли деньги были возвращены – это другой вопрос. Министр юстиции Фи-ландер Нокс рассказывал преемнику Рузвельта Уильяму Говарду Тафту, что, когда однажды в октябре 1904 года он вошел в кабинет Рузвельта, то услышал, как тот диктовал письмо с указанием вернуть деньги „Стандард ойл“.
„Как, г– н президент, ведь деньги уже потрачены? – сказал Нокс. – Они не могут вернуть деньги, у них их просто уже нет“. – „Ладно, – ответил Рузвельт, – все равно это письмо будет хорошо смотреться в официальных отчетах“.
Сразу же после переизбрания Рузвельта в 1904 году его администрация начала расследование деятельности „Стандард ойл“ и нефтяного бизнеса в целом. Ожесточенной критике был подвергнут контроль треста над транспортом, а, кроме того, Рузвельт лично допустил в адрес компании резкие выпады. Давление столь усилилось, что в марте 1906 года Арчболд и X. X. Роджерс поспешили в Вашингтон, чтобы встретиться с Рузвельтом и просить его не начинать судебное преследование компании. „Мы сказали ему, что нашу деятельность все расследуют и расследуют, отчеты все составляют и составляют, – писал Арчболд своему коллеге – директору Генри Флэглеру после встречи с Рузвельтом, – но мы можем выдержать это столько же, сколько и остальные внашем положении. Он внимательно слушал все, что мы ему говорили, и, казалось, нам удалось произвести на него нужное впечатление… Пожалуй, нам удалось добиться положительного решения от президента“.
Арчболд вводил в заблуждение своих коллег и себя самого. В ноябре 1906 года случилось наконец то, чего так долго ожидали и опасались: в федеральном окружном суде Сент-Луиса началось рассмотрение иска администрации Рузвельта против „Стандард ойл“. В соответствии с антитрестовским законом Шермана 1890 года компанию обвинили в заговоре с целью ограничения свободы торговли. По ходу процесса Рузвельт разжигал страсти широкой публики. „Эти люди противодействовали любым мерам по обеспечению справедливости ведения бизнеса, которые принимались за последние шесть лет, – публично заявлял Рузвельт. В частной беседе он говорил своему министру юстиции, что директоры „Стандард ойл“ являются „крупнейшими преступниками в стране“. Военное министерство объявило, что оно не будет больше покупать нефтепродукты у картеля. Стараясь не отставать, вечный кандидат от демократов на президентских выборах Уильям Дженнингс Брайан объявил, что наилучшим выходом для страны было бы заключение Рокфеллера в тюрьму.
В „Стандард ойл“ понимали, что это битва на выживание. Роли поменялись, и теперь правительство заставляло компанию „попотеть“. Один из высокопоставленных сотрудников „Стандард“ писал Рокфеллеру: „Администрация приступила к реализации продуманной программы разрушения компании и всего с ней связанного и использует для достижения этой цели все средства, находящиеся в ее распоряжении“. Стремясь защититься, „Стандард“ воспользовалась услугами известнейшего адвоката, пользовавшегося репутацией одного из самых выдающихся представителей американской юриспруденции. Государственное обвинение вел специалист по корпоративному праву по имени Фрэнк Биллингс Келлог – тот самый, который два десятилетия спустя стал государственным секретарем США. На протяжении более двух лет показания дали 444 свидетеля, был предоставлен 1371 документ. Полный протокол занял 14495 страниц, объединенных в двадцать один том. Председательствующий Верховного суда позднее говорил, что протокол был „чрезмерно объемист… и содержал огромное количество противоречащих друг другу свидетельств в отношении бесчисленных, запутанных и разнообразных сделок, совершенных на протяжении почти сорока лет“.