Ныне "лошадью" или "свиньей" кладов уже не найдешь.
Современные чердачники, попадая на нетронутый их коллегами чердак, протыкают старинную засыпку специальными щупами, отлично зная десяток-другой мест, где во все времена делали захоронки..
"Чердачники" друг друга знают по кличкам: Лабман, Ганс, Вездеход, соперничают между собой и оставляют сообщения друг другу на стенах пустующих домов. Им быстро становится известно о находках - когда в одном из старых зданий на Маросейке рабочие случайно нашли золотой клад весом в четыре килограмма: монеты, ювелирные изделия, небольшие слитки, они узнали о нем раньше перекупщиков и тем более милиции.
Но и спустившись с чердака в дом можно ожидать находок. Вопреки распространенному мнению и описанию Михаила Афанасьевича Булгакова в стенах домов прятали ценности крайне редко. Долбить стены, вынимать кирпичи, потом тщательно все маскировать - дело трудоемкое, требует уединенности и определенного умения. В старое время предпочитали прятать под полом, благо в домах дореволюционной постройки расстояние под половицами до перекрытий было большим. Удобно, вещь всегда под рукой, а поднять половицу, а потом поставить ее на место можно практически бесшумно.
Именно под полом в арбатском доме чердачником по прозвищу Седой была найдена довольно редкая трехрублёвая платиновая монета Николая I - почти весь тираж этих монет был когда-то обменен на серебряные рубли по номиналу. Ослушаться царского указа могли немногие.
Ничего неизвестно о находках в подвалах домов - это хоть и странно, но объяснимо: подвалы всегда были обжиты
больше, чем чердаки, на которых прятали ценности опасные вещи именно потому, чтобы при обнаружении их нельзя было бы определить владельца. Оправдаться в том случае, если оружие или золото были бы найдены прямо в комнате, было гораздо труднее. К тому же мест, где можно было бы замуровать, зарыть, укрыть клад в подвалах больше, и кладоискателям пока неизвестны.
Однако, ниже подвалов ценности, по крайней мере в Москве, встречаются намного чаще. Поистине кладезем для археологов и поисковиков стали заваленные ныне строительным мусором старинные колодцы и бывшие выгребные ямы. При строительстве на Цветном бульваре роскошного здания под названием "Палаццо на Цветном" был обнажен колодезный сруб, сделанный в семнадцатом веке на берегу Неглинки, ныне текущей под бульваром в бетонной трубе.
Кладоискатели, договорившись с рабочими-турками, сняли несколько нижних венцов сруба и извлекли из наполнявшей колодезь земли несколько глиняных, абсолютно целых сосудов, то ли брошенных, то ли уроненных в колодец в начале восемнадцатого века. А из старой выгребной ямы, вскрытой строителями в переулке на Сретенке, прямо в лучшие антикварные магазины Москвы поступил серебряный молочник, бронзовое блюдо, и позолоченный эфес шпаги времен Николая I. Это не считая монет, пуговиц, стеклянной и фарфоровой посуды, бытовых мелочей и безделушек. Из той же ямы были извлечены десятки так называемых "шпильмарок" - игорных фишек прошлого века, очень похожих на монеты.
Еще ниже под асфальтом и фундаментами домов проходят трубы ливневой канализации, откуда наиболее удачливые кладоискатели иногда вынимают монеты всех времен целыми ведрами. Где-то на поворотах этих труб или в обрадовавшихся со временем карманах от раскрошившихся кирпичей скапливается годами все то, что теряют люди на улицах и потоками воды уносится в трубы. Специальными приспособлениями - нечто вроде проволочной корзинки на длинной ручке - они вычищают эти карманы, выгребая иной
раз золото в изделиях десятками грамм за раз. Ещё совсем недавно кое-кому давалось построить на эти колечка-сережки-брошки себе квартиры, да и теперь хватает на вполне безбедную жизнь.
Все эти категории охотников за сокровищами должны быть лишены естественного чувства брезгливости, ибо им приходится иметь дело большей частью с отбросами человеческой деятельности, так как именно в них оказалось безопасней всего прятать какие-либо ценности.
Но в последнее время появилось еще одно поколение современных кладоискателей, которые ищут то, чего никогда не теряли, в намного лучших условиях, чем городские охотники за сокровищами.
Не меньшие богатства хранят русские поля и леса. В
российской истории было, по меньшей мере, три уничтожающих вихря, после которых на месте сел, деревень, хуторов, усадеб остались лишь пустые места. Большинство таких мест сегодня застроено, разрушено карьерами, залито рукотворными морями - и как следствие потеряно для поисков.
Однако русская земля всегда была густо заселена, и пустошей, распаханных полей, огородов на тех местах, где когда-то кипела жизнь, еще достаточно. Собственно, почти любое русское поле хранит в верхнем слое земли немало свидетельств прошлого.
Монеты, кольца, нательные крестики, детали конской упряжи, пули и наконечники стрел, фибулы и бубенчики, колокольчики и элементы воинского снаряжения, перстни пуговицы, топоры и сохи, инструменты, ножи и многое-многое другое, никак неуловимое взглядом, но легко обнаруживаемое современными металлоискателями, лежит в полях почти на самой поверхности.
От вятичей и кривичей до солдат последних войн все поколения населения оставляли в земле не только клады, но и просто потери, брошенные или в какой-то момент ставшие обременительными вещи. Археологические карты практически в любом районе средней полосы России указывают на десятки
селищ, городищ, поселений, ныне исчезнувших. Очень многие из них, кстати, исчезло именно на рубеже начала XVII века, во время польско-литовского нашествия. Разграбленные и сожженные в революцию, а потом распаханные дворянские усадьбы и имения, сторожевые и караульные дворы, мельницы и питейные заведения, постоялые дворы могут принести за день поисков пригоршню монет, медных и серебряных, два-три крестика, колечко или перстенек. Нередки и так называемые распаханные клады, с которыми автор этих строк сталкивался неоднократно.
Современное кладоискательство, конечно, во многом потеряло свое меркантильное значение, и сегодня служит, скорее, удовлетворением древней и неистощимой страсти к поиску, к разгадкам исторических тайн.
Но именно поэтому оно не умрет никогда.
Глава третья
Впрочем, часто из обычной и вполне понятной человеческой страсти поиски ценностей приобретают некое вполне патологическое значение. Именно таковы так называемые трофейщики ...
...В этом лесу, прежде чем разжечь костер, землю тщательно протыкают штыками - вполне в земле может оказаться снаряд или мина. Такие случай помнят.
В этом лесу можно встретить людей с оружием. Можно услышать пулеметную очередь, а еще чаще взрыв. Сюда не ходят грибники и охотники, и даже местные лесники стараются держаться знакомых троп.
В этом лесу под городом Киришами - два часа на электричке от Питера и полчаса пешего хода - война лежит на поверхности. Зимой 1941-1942 года именно здесь наши войска пытались прорвать оборону фашистов и выйти к блокированному Ленинграду. Все атаки, судя по мемуарам
ветеранов, закончились тогда безуспешно, хотя линия фронта гуляла в этих лесах туда-обратно до самого лета. Немцы вгрызлись в железнодорожную насыпь, построив прямо под шпалам блиндажи и доты, примерно в полукилометре наши соорудили из двух рядов бревен длиннющий сруб, засыпанный землей, прорезали бойницы и выкопали свои землянки.
Немецкая оборона углублялась в тыл на три-четыре километра и была почти круговой - со стороны Ленинграда на них также шли наши осажденные войска.
Кости здесь на каждом шагу. В корнях тридцатилетней березы застряла русская каска, а в ней - обломок челюсти. Из лесной лужи выглядывает кусок берцовой кости. Человеческие позвонки выдуло ветром из кротовой кучки на поляне.
Еще больше в этом лесу ржавого железа. Окопы, провалы блиндажей и землянок, ямы пулеметных гнезд, минометных позиций видны отчетливо. Чуть присыпанные листьями высовывают свои жала куски колючей проволоки.