Несмотря на иные кладоискательские байки, больших денег это занятие не приносит. Хорошо если хотя бы на жизнь хватает. Зато лишений, труда, глотания архивной пыли бывает много больше. В 1998 уже накануне зимы году мы вдвоем приехали в большое село недалеко от Сергиева посада. Крутой косогор, который мы вознамерились обследовать, продувался
холоднющим ветром со всех сторон. С неба падало что-то, напоминавшее и снег и дождь и град одновременно. Уже через полчаса захотелось куда-то спрятаться. Единственным укрытием был громадный сенной сарай метрах в двухстах от места поисков. Туда мы и пошли. Оказалось, что все это время из сарая за нами наблюдала веселая компания из двух старух и одного бодрого дедка в большущей седой бороде. Немедленно завязался весьма любопытный и полезный разговор о цели наших поисков. Были помянуты какие-то могилы староверов, какая-то барыня, жившая неподалеку и, конечно, некие бочки с золотом, сброшенные с крутогора в местный почти целиком заросший пруд. Но...
- Да я в своем огороде топор нашел, огромный такой, - вдруг сказал дедок.- И еще какие-то бляшки вроде медные.
- И где топор-то?
- А в сарае лежит...
Топор, несомненно, требовал хотя бы беглого взгляда, и впятером мы отправились в деревню. Дедок простился со старухами и открыл нам скрипучую дверь сарая. И первое, что мы увидели - был толстый инкрустированный малахитом ствол старинного напольного канделябра, а за ним удерживала серую от пыли дощатую стену вросшая на треть в землю бронзовая рама огромного салонного зеркала...
- А это чего?
- Не, ребята, это не отдам. - сразу же твердо заявил дедок. - Они у меня весь сарай держат, без них он сразу завалится. Это еще из барского дома, он вон там стоял. - и махнул рукой куда-то в сторону.
А мы оба во все глаза смотрели на драгоценную колонну канделябра, стоившую, наверное, столько же сколько вся крестьянская усадьба с прилегающими к ней сенокосными, огородными и полевыми угодьями, весьма недешевыми в этом районе Подмосковья. Дед нас в сарай - хотя бы разглядеть подробнее - так и не пустил, отказавшись от предложения заново построить сарай, поменять венцы у дома и вообще - может и машину купить хоть самому деду, хоть сыну его, хоть
внуку. Спустя полтора года я снова увидел тот же канделябр, занимавший почетное место в самом дорогом антикварном салоне Москвы.
И сколько было таких - или похожих - случаев! Я помню оборотистого мужичка в ватнике в одной ярославской деревне, предложившим мне купить "цельный мешок" старинных рукописных книг. А денег-то у меня как раз не случилось.
Помню московскую старушку, которая в молодости после войны копая вместе с телефонной бригадой какую-то канаву, натолкнулась на заваленный погреб, где хранились запасы одного из дореволюционных ресторанов. Там были, по ее словам, посуда и утварь, столовые приборы и скатерти, граммофон и пластинки к нему.
Несколько дней мы искали вместе со старушкой это место, пока не обнаружили, что на месте того подвала стоит обычнейшая трансформаторная будка, возле которой не только копать из-за обилия силовых кабелей, но и просто ходить было страшно.
Помню разнесенную буквально на кусочки кирпичную часовню, в которой за два дня до того в замурованной стенной нише были найдены церковные потир и дарохранительница.
Нашедший их в тот же день напился пьян, рассказал собутыльникам, те еще кому-то - и в итоге к утру деревня обнаружила, что часовня, которую около двухсот лет назад построили предки нынешних сельчан, неизвестные будто бы никому люди аккуратно разобрали по кирпичику.
То есть случайные находки чаще всего приводят к непредвиденным последствиям. После того как в подмосковном Пушкине играющие в развалинах старой больницы дети нашли сверток с золотыми николаевскими монетами и показали их взрослым, разыгралась целая детективная история с вмешательством сначала милиции, а потом суда и прокуратуры. Весь клад собрать так и не удалось, и кое-кому пришлось пережить весьма серьёзные неприятности, связанные с неожиданным богатсвом.
Глава пятая
Нам часто приходится отвечать на вопросы куда лучше деть находку. Сдать ли государству, оставить ли себе, попытаться ли продать. Вот типичная история наших дней...
...В конце восемнадцатого века во время русско-турецкой войны, турецкий небольшой военный корабль зашел в реку Кубань с целью набега на казачьи станицы. Случай этот вполне достоверный - есть множество документов той эпохи:
рапортов, свидетельств очевидцев, мемуаров. Корабль в реку зашел - но обратно не вышел. То ли сам утонул, то ли потопили его казаки пушечным огнем с берегов, то ли сел кораблик на мель, а турки уплыли на лодочках - неясно. Местное начальство того времени все заслуги в военно-речной победе приписывало себе. То место, где корабль остался примерно известно - рассказы о нем переходили из поколения в поколение.
И на каком-то этапе эти сведения просочились как раз к тем людям, кому они были необходимы. Начались поиски.
Дело осложнилось тем, что Кубань в двадцатом веке изменила русло и корабль оказался лежащим довольно далеко от нынешнего берега в пахотном поле прямо под проселочной дорогой. Лежит он на глубине примерно десять метров, а на его борту согласно легендам покоится несколько тонн награбленного золота…
Таковы все без исключения легенды. Золото там меряют не иначе, чем бочками, бриллианты - сундуками.
Но впечатление все это тем не менее производит…
Именно поэтому поисками затонувшего корабля уже несколько лет занимается группа московских добровольцев. По их уверениям они это место после нескольких лет исследований вычислили довольно точно. По крайней мере, результаты приборной разведки упорно показывали два места залегания достаточно большой массы металла. Лежит этот металл глубоко, просто так не выкопаешь. Нужен небольшой экскаватор, нужно разрешение местной власти. Когда ребята пришли к председателю колхоза, тот копать на своем поле не
позволил, хотя и было ему обещано половина от найденного.
Всякие подобные закавыки часто ставят в тупик даже самых искушённых поисковиков.
Разыскивая клад "серебра Батыяв, мы решили идти самым обычным и прямым путем - обратились за разрешением к властям. Причем научным руководителем в предполагаемой экспедиции был доктор исторических наук, известный археолог, которому тоже было любопытно проверить достоверность древних легенд, а руководителем - не менее известный исследователь и путешественник. Мы просили всего лишь обследовать дно озеро и, если там есть что-нибудь интересное для археологов и историков, то поднять это "что-то" на поверхность и торжественно передать в музей. Мы обязались выполнять все требования экологических инстанций, приглашали в экспедицию местных археологов...
Безрезультатно. Ответ был один - получите Открытый лист и тогда можете начинать. Открытый лист - это разрешение на раскопки, которое выдается Институтом археологии РАН и которое самодеятельной, пусть и официально зарегистрированной организации да к тому же носящей название "Клуб кладоискателей" никто никогда не выдаст.
Мы не собирались наносить ущерба экологии, мы не собирались, затрагивать чьи-либо научные интересы. Все работы проходили бы под руководством уважаемых ученых. Нам просто хотелось разгадать одну из тысяч исторических тайн.
Обнаружив клад монет Ивана Грозного, мы даже не стали выкапывать его - просто поняли, что он тут, под ногами и позвонили археологам, которые, прибыв на место и убедившись, что клад - вот он, первым делом предупредили нас об ответственности за незаконные раскопки, хотя именно раскопок мы как раз и не вели.
Перечень взаимных обид можно длить сколь угодно долго, причем список этот увеличивается в размерах что ни день. Не так давно двое молодых поисковиков, проезжая мимо радонежской церкви, заметили, что кто-то вскопал под огород небольшую делянку там, где до этого был непотревоженный