Третий тайник - чердак: две четверти от трубы на северо-восток под балкой в глине: щипцы сахарные, сто восемьдесят три золотые десятки, на двадцать пять тысяч процентных бумаг". В описаниях Михаила Афанасьевича две неточности. Первая: два аршина глубины, то есть почти полтора метра. Так глубоко никогда не зарывали - ведь самому потом откапывать, тем более зимой. И ещё: меловая отметка слишком ненадежная примета, ни один "кладовладелец" не
доверит свое сокровище этаким недолговременным сооружениям. Сарай мог быть разобран, мог сгореть, мог просто сгнить от времени. Вообще-то полагалось укрывать клады около каких-то заметных мест. Такой приметой могло быть отдельно стоящее или старое огромное дерево, большой камень.
Впрочем, Лисович собирался лишь пережить черные времена...
Но ограблен он был, чуть ли не на следующий же день после закладки тайника. Хотя все найденные нами лично клады, как правило, лежали, чуть ли не посреди голого поля. Конечно, на пятьсот лет никто не рассчитывал.
Чаще всего клады зарывали в землю, но иногда топили в прудах, озерах, реках, опускали в колодцы. В Псковской области из старого колодца нами были извлечены ржавый остов ручного пулемета редкой системы Шоша, спрятанного там еще в гражданскую войну. Известны случаи находки кладов в дуплах деревьев, в старых пнях, под камнями. В
городах клады прятали под полами, в вентиляционных отдушинах, выдалбливали тайники в стенах. В Москве однажды бомжи подожгли старинный дом, приехали пожарные, приехала милиция. Пожар оказался небольшим, и потушили его быстро. Пожарный вместе с участковым поднялись на чердак. Стоят, озираются. И тут к их ногам упала серебряная монета. Они подняли головы - и словно по волшебному слову к их ногам из балки посыпались монеты еще и еще... Кто-то когда-то выдолбил в балке тайник и заложил туда клад. Он лежал там и лежал, пока до балки не добрался огонь и не проел дерево насквозь.
Это клады укрытые специально, от чужих глаз, от жадных рук. Но случалось и другое. В 1996 году обычным российским садоводом-огородником был найден на тропинке посреди пахотного поля массивный золотой перс тень-печатка с геммой на горном хрустале. Огородник логично сообразил, очевидно, по грибному опыту, что рядом должно быть еще золотишко. За несколько суток он перекопал с десяток соток поля, но не нашел ничего, кроме ржавых гвоздей и сломанной подковы. Не успокоившись на этом, осенью он пригласил на
поле специалистов из московского Клуба кладоискателей и те с детекторами металла обошли несколько раз поле. Клада на нем не было. Перстень так и остался единичной, хоть и уникальной находкой.
Это была просто потеря.
В России есть что искать.
Однако невероятная ценность российских кладов, по сравнению, например, с "золотыми галеонами", несколько преувеличена. Дело в том, что до начала восемнадцатого века в нашей стране не было своего серебра, а разработка золотых месторождений началась еще позже. Все серебро в Московию попадало извне, даже первые русские монеты - проволочные "чешуйки" - чеканились из больших серебряных монет, привозимых из-за рубежа, из Германии, из Китая, с Востока.
Лишь в 1707 году был запущен Нерчинский серебряный завод в Нерчинске в Забайкалье. За годы правления Петра I на Нepчинских рудниках Большой и Малый Култук было добыто около 2 тысяч килограммов серебра. Зато всего в России в те же годы было отчеканено звонкой монеты на 36,4 миллиона рублей, на что пошло 750 тысяч килограммов серебра!
Но и позже, в девятнадцатом веке, публицист Иван Слепцов писал, что "... обычный крестьянин так и уходил в могилу не подержав в руках серебряного рублевика с портретом государя, а о золотых монетах он и не слыхал вообще". Впрочем, России было на что менять серебро, и ввозили его в страну много. Россия не была бедной страной, с ней торговали и перед ней заискивали многие державы.
Поражают воображение домонгольские славянские клады - в основном это курганные ценности или украшения, найденные на месте древнерусских городов, разоренных Ордой.
Коллекция скифского золота, хранящаяся в Эрмитаже, практически бесценна, хотя составлена она всего лишь из нескольких курганных находок, сделанных еще в прошлом веке. К нынешнему времени степных курганов, не разграбленных и не раскопанных, практически не осталось.
Принято считать, что курганы с золотым и серебряным
погребальным инвентарем находятся в южных областях России, но одна из самых ценных курганных находок была сделана в 19 веке на Севере - в Соликамском уезде Пермской губернии. До принятия христианства в самых разных племенах покойника собирали на тот свет с одинаковой тщательностью.
Культ мертвых требовал длительного и дорогого погребального ритуала. Воину непременно клали в могилу оружие, доспехи, конскую сбрую, знатную женщину зарывали со всеми накопленными за ее жизнь драгоценностями. Ремесленник забирал с собой на тот свет инструменты, купец - весы с гирьками.
Но курганные древности, их поиски и раскопки - это отдельный и довольно сложный разговор... Тем более что иногда истории с найденным курганным золотом имеют долгое продолжение.
В январе 1926 крестьянин-единоличник из крымского села Марфовка нашел в распаханном кургане захоронение готского вождя, относящееся к раннему средневековью.
Золотая диадема, золотые пряжки и подвески стали известны под названием "марфовского клада" и, в конце концов, перед войной переданы в Керченский историко-археологический музей, который уже имел богатую золотую коллекцию. Эта коллекция мирового значения состояла из 719 предметов - понтийские, боспорские, пантикапейские, греческие, римские, византийские, турецкие и русские монеты, бляшки, бусы, медальоны, медали, оклады икон, пряжки, браслеты, серьги, перстни…
В сентябре 1941 года она вся уместилась в обычный фанерный чемодан - музей готовился к эвакуации. Его так и называли - "золотой чемодан". Чемодан был закрыт на все замки, перевязан ремнями и опечатан. И 26 сентября директор музея Юлий Марти и инструктор горкома партии Иваненко вместе с музейными ящиками и "золотым чемоданом"
отправились в тыл. На катерах через пролив, на грузовиках и подводах ценности Керченского музея довезли до Армавира - казалось бы, вполне безопасного места. Никто и не думал, что немецкие войска вскоре окажутся и здесь. Ящики с экспонатами
были помещены в склад. Однако при очередной бомбежке города бомба попала прямо в склад и все ящики сгорели при начавшемся пожаре. Долгое время считали, что и "золотой чемодан" пропал в огне. Однако в семидесятых годах журналисту Евграфу Кончину удалось добыть свидетельства, что это не так. Он записал рассказ Анны Моисеевны Авдейкиной, которая в 1941-1942 годах заведовала спецчастью горисполкома Армавира. Она утверждала, что обнаружила всеми забытый чемодан уже после бомбежки в здании Дома Советов.
Наши собирались оставить город, вовсю шла эвакуация. Анна Моисеевна немедленно доложила начальству, и для эвакуации коллекции был выделен целый грузовик. С большими трудностями Авдейкина добралась до станицы Спокойной, где передала чемодан заведующему местным отделением Госбанка Якову Марковичу Лободе. Больше она чемодана не видела, но из рассказов уцелевших очевидцев выяснилось, что Лобода не смог пробиться к своим и, в итоге, оказался вместе с чемоданом в партизанском отряде. В декабре 1941 года отряд был окружен, понес большие потери. Командир принял решение выходить из кольца мелкими группами, закопав весь лишний груз в разных местах. Чемодан с "золотой коллекцией" прятали командир отряда Соколов и Лобода. О судьбе командира ничего не известно, скорей всего он погиб, а Лобода был схвачен и расстрелян гитлеровцами. С их смертью были окончательно утрачены последние сведения о чемодане...