*Сплит — два быстрых выстрела подряд.
Зато сейчас наша Маша призовые места и на Европе, и даже на мире берет если и не играючи, то уж как минимум — уверенно.
— Хелло, долли! — я приветливо делаю ручкой Маше, наконец закончившей упражнение и убравшей свой «ЧеЗет» в пластиковую кобуру на широком поясном ремне. — Вот прямо стою и любуюсь. Какая женщина! Валькирия просто!
Тут душой не кривлю вообще ни разу. Внешность у мадмуазель Беловой если и не модельная, то уж как минимум — близкая к тому. Высокая, стройная и спортивная, но при этом везде, где природой положено, с разными «выпуклостями и впуклостями» — полный порядок, да еще и натуральная сероглазая блондинка. Ух! Идиот был ее бывший бойфренд, вот что я вам скажу. Кретин законченный. Впрочем… Как гласит древняя и, к сожалению, неоднократно жизнью подтвержденная «народная мудрость»: «Покажите мне любую красавицу, и я вам рядом с ней очень быстро найду мужика, которому уже надоело с ней спать». Грубо, конечно, но очень верно по сути…
— Ааа, привет-привет, подхалим несчастный! — искренне улыбается мне она.
— Чой-то сразу подхалим? — пытаюсь состроить обиженную физиономию, впрочем, как обычно — неудачно. — Может, совсем даже наоборот, искренний ценитель и горячий поклонник!
— Ну, если только, — задорно встряхнув длинным, чуть ниже лопаток, «конским хвостом», она с милостивым видом подставляет щечку для поцелуя.
А я чего? Я с нашим полным удовольствием. Если честно, с не меньшим удовольствием бы и дальше дружеского поцелуя зашел, но… В общем, один раз попробовал — и хватит. Оставим все на уровне дружеских подколок и легкого флирта. Она девочка хорошая, зачем с ней ссориться?
— Ты как сегодня, долго еще?
— Думаю — полчасика, ну, минут сорок и все. А что, время уже?
— Время уже, — согласно киваю я. — Но не для тебя. Тебе ж Иваныч персональное разрешение дал. Я только девчонок с ресепшена отпущу и дверь закрою.
— Ооо! — томным голосом тянет она. — И я останусь тут с тобой совсем одна? Такая юная, такая красивая и беззащитная?
— Ага, — хмыкаю в ответ я. — «Ой, баюс, баюс! И чещет валасатый свой грудь». Беззащитная она…
И многозначительно гляжу сначала на кобуру с «семьдесят пятым» «ЧеЗетом» у нее на поясе, потом — на россыпь золотистых гильз на полу, на поваленные попперы и живописно (а главное — очень кучно) продырявленную «бумагу».
— Это у меня-то грудь волосатая!!! — в притворном возмущении восклицает Маша и, состроив на лице злодейское выражение, тянется к моему горлу, словно собираясь разорвать его скрюченными пальцами. — Да я тебя!!!
— Спокойно! — я, словно защищаясь, выставляю перед собой ладони. — Откуда ж мне знать? Ни разу не видел, не имел чести!
— И не надейся, — заливисто хохочет эта зараза. — Ладно, иди, отпускай домой девчонок, а то и правда — поздно уже, им еще ехать сколько… И чайник поставь, я «чижика» своего чистить к тебе в кондейку приду.
— Вот так всегда, — вроде как под нос, но громко бурчу я, — и сиськи не покажут, и на чай с пряниками раскулачат, и стол ружейным маслом опять зальют!
— Сирожа! — с недобрым прищуром смотрит на меня Маша. — Это когда это я тебе стол маслом заливала?
— Ну, допустим, приврал, — резво иду на попятный я. — Признаю, погорячился. Но чутка не приврать — хорошую историю испортить! Ладно, тренируйся, а я пойду… Девчонок выгонять и чайник ставить.