Но пока вокруг пусто. И даже какого-либо бардака не наблюдается. Выглядит всё так, словно люди заперли служебные кабинеты и ушли домой. А завтра с утра — вернутся. Вот только не случится этого. Теперь если сюда кто-то и заглянет, то только какой-нибудь отчаюга-марордёр вроде меня. Но отсутствие беспорядка — это очень хороший «разведпризнак». Зараженные, мягко говоря, аккуратизмом не страдают. И если тут всё чистенько, значит меги сюда ещё не добрались. Скорее всего, они все наверху, в кубриках казармы. И я, увы, не помню, в какую сторону там двери открываются. По идее — должны наружу, но там замки не электрические, а с ручкой, надавил вниз — она открылась. А если не надавил? Тогда, от легкого толчка открыться не должна, но выламывать закрытые двери, если есть «наводка на цель», заражённые умеют, в «Оазисе» видел. Значит, действовать нужно максимально тихо и быстро, чтоб внимание не привлечь.
А вот и столовая. И тут моё везение закончилось. Между столами и возле стен — натуральные «Охотники на привале», художник Репин. Хотя, «Охотников», вроде не Репин написал… Только вот охотники у нас тут — не на уток и не на зайцев. Тут любители человечины отдыхают.
Замираю на пороге, оценивая ситуацию. Навскидку их тут — десятка полтора. Или на стук подтянулись, или ещё раньше тут собрались и караулили сидящего, ну, или сидящих, на складе с самого начала. С другой стороны — а не одна ли мне разница? В любом случае — ни тихонько пробраться мимо них «по стелсу»*, ни договориться — не выйдет. И вариант у меня только один, приклад уже вжат в плечо, флажок предохранителя — давно опущен вниз, а патрон дослан в патронник. Палец мягко выбирает почти отсутствующий у автомата свободный ход спускового крючка… Поехали!!!
*Прохождение «по стелсу» — скрытное прохождение игры или какой-то отдельной миссии. Без стрельбы, оставаясь незамеченным врагами.
В столовой меня накрыло второй раз. Первый был возле «детского мира» в «Оазисе». Вот и тут — почти то же самое. Словно щёлкнул внутри какой-то тумблер, выключивший эмоции, отключивший какую-то важную часть сознания. И всё внезапно стало просто. Нет больше вокруг людей, нет детей, нет бывших сослуживцев. Есть кровожадные чудовища, убившие людей и занявшие из тела. Быстрые, безжалостные и смертоносные. Стоит тебе хоть на мгновение дать волю эмоциям, хоть на секунду усомниться в своей правоте, хоть на миг задержать указательный палец, жмущий на спуск… И всё, они тебя сомнут, свалят на землю, растерзают и сожрут. Потому что они уже не люди, а коряво изображающие людей адские твари. И поэтому — огонь!
Грохочут частым перестуком выстрелы, пусть и приглушенные наушниками и «банкой», разлетаются во все стороны звенящие по кафелю пола гильзы, вьются в воздухе спирали порохового дыма. А я иду вперед, и стреляю, стреляю, стреляю… Меняю опустевший магазин на новый и продолжаю стрелять…
Распахиваю левой рукой дверь и проскакиваю из столовой в горячий цех. А там — тихо и пусто, только по полу пляшут тени растущих на улице деревьев, качающих ветками на ветру, да солнечные зайчики от полированных боков здоровенных кастрюль. Красивый и тихий весенний солнечный день, словно и нет никакой кровавой бойни позади, за дверью, не лежат там вповалку тела в разорванном пулями омоновском камуфляже и не валяются россыпью в лужах застывающей и густеющей крови ярко-зелёные автоматные гильзы.
А вот и моя цель. На двери — табличка: «Продовольственный склад». Думаю, живой именно тут прячется, других подходящих мест неподалёку нету.
— Эй! — легонько стучу костяшкой указательного пальца по гулкому металлу. — Есть тут кто?
Тишина. Затем такой же осторожный, негромкий стук изнутри.
— Открывайте, блядь! Милиция! — терять время на перестуки, подобно сидящим царской тюрьме большевикам из детской книжки, у меня сейчас ни малейшего желания.
Дверь приоткрылась. В проёме стоит мужчина в помятом костюме, сжимая в руке здоровенный разводной гаечный ключ. Волосы растрёпанные, недельная щетина на щеках и подбородке уже начала превращаться в полноценную, пусть и неухоженную, бородку, в глазах — надежда и недоверие. Костюм, к слову, неплохой. И мужик — явно не из сотрудников Отряда: высокий, крепкий, но… слишком он… холёный, что ли. Крепыш, но не боец. Да и костюм… У нас в таком вне службы даже комбат не ходил.
— Етит твою мать! Ты и правда живой… — театральным шепотом выдаёт он и пропускает меня в помещение склада. — Я уж думал — всё, кабзда мне тут пришла.
Внутри царит хаос: на полу вскрытые банки из-под тушёнки и ещё каких-то консервов, небрежно сдвинутые в один угол, пустые упаковки сухпайков. Узник здешний, проследив направление моего взгляда, только рукой махнул и поморщился досадливо.