— Они… они все еще здесь? — Максим шепотом спросил, щелкнув предохранителем на своем АКС-74.
— Ну, уже не все, — ответил я так же тихо, перекидывая на грудь свой «обвешенный» «калаш». — Но некоторые — точно. Большую часть я в прошлый раз «зачистил», но вверх же не ходил. И двери наверх не блокировал. Так что кто-то вполне мог спуститься с верхних этажей.
В оперативном зале Дежурной части всё оставалось как было: стул опрокинут, пятна крови на полу и стене потемнели, тела оперативного дежурного и его помощника стали выглядеть уже совсем нехорошо. Я снял с крючка в ящике для запасных ключей всю связку дежурного, которую сам же повесил тут в прошлый раз перед уходом.
— Как из «дежурки» наружу выйдем — предельное внимание. Тут — безопасно, сюда пролезть в наше отсутствие никто не смог бы. А вот там — уже без гарантий. Хочешь жить — гляди в оба и палец от спуска далеко не убирай.
Макс понятливо кивнул и поудобнее перехватил свой автомат.
— Готов? Пошли!
Мы двигались по первому этажу, прижимаясь к стенам. Фонари выхватывали из темноты знакомые коридоры, двери кабинетов, разбросанные бумаги… Стоп! Вот бумаг в коридоре перед складом связистов в прошлый раз не было!
Выставив перед собой ствол, я осторожно «сломавшись» в поясе, заглянул в помещение склада. Тела лейтенанта на полу перед столом тоже не было. Ой, плохо дело!
— Нехорошо, — прошипел всё уже увидавший и явно согласный со мной Максим.
Я лишь кивнул. Тело явно уволокли, так и бумаги в коридоре оказались. Значит, не все зараженные до сих пор заблокированы наверху. И теперь они могут передвигаться по зданию. М-да, «зачистка» точно лёгкой прогулкой не будет…
На первых мы напоролись, немного не дойдя до столовой. Двое. Бывшие бойцы в рваных камуфляжных штанах и футболках, заляпанных кровью и ещё непонятно какой дрянью. Оба без ботинок, один в носках, второй — вовсе босой. Точно из казармы, отдыхающая смена. Видать, в момент вспышки уже на койках в кубриках валялись, телевизор смотрели или читали.
Они копошились у лежащего на боку кулера с раздавленной и в нескольких местах треснувшей бутылкой на девятнадцать литров. Что-то слизывали с пола. Один повернул голову, мутные глаза с желтушными белками, уставились на нас. Рык, переходящий в вопль — и они одновременно рванули, путаясь в своих одеревеневших ногах.
Мой «калаш» рявкнул короткой, на три патрона, очередью. Первый рухнул, снесенный пулями. Максим одиночным выстрелил второму в грудь — тварь дернулась, но продолжила движение. Вторая пуля Макса пришлась зараженному в голову. Затылок разлетелся, кровавые сгустки обильно забрызгали стену.
— Короткими работай, Макс! — рявкнул я. — Одиночного может сразу и не хватить, а потом — уже поздно будет!
— Понял! — он плотнее вжал приклад в плечо подрагивающими руками. — Черт… Они же свои были…
— Свои умерли полторы недели назад, — жестко ответил я, двигаясь дальше. — Это — уже не люди, оболочки. Но смертельно опасные. Помни это.
«Зачистка» заставила вспомнить «Оазис». Зараженных было меньше, но тут против нас играла сложная планировка помещений и очень короткие дистанции. Твари вылезали отовсюду: выскакивали из кабинетов, с дикими воплями выпрыгивали из-за поворотов коридоров. Некоторые еле передвигались, почти как давешний майор-дежурный. Другие — быстрые и злые, как те, что напали на нас в порту. Мы стреляли, отступали, снова шли вперед. Пули рвали плоть, разбрызгивая густую, словно нефть, кровь, щепили сайдинг на стенах, уходя в рикошет осыпали нас мелкой «пудрой» побелки с потолка и осколками люминесцентных ламп… Максим стрелял уже куда лучше, чем в порту — точнее, хладнокровнее. Да и я был куда спокойнее, чем в прошлый раз. Боль от убийства бывших сослуживцев не прошла, но её заглушил инстинкт выживания и необходимость прикрыть напарника.
Самая серьёзная проблема ждала на лестнице на второй этаж. Там, на площадке за дверью, зараженных скопилось штук восемь. Они сгрудились в проеме, словно живая баррикада из плоти и костей. Рычание слилось в жуткий хор. А вырваться «на оперативный простор» у них пока не получалось: пластиковая дверь открывалась на них, внутрь, а они давили наружу. Но давили энергично, матовое, усиленное сеткой изнутри, стекло уже выдавили, да и дверное полотно вовсю трещало под их дружным напором.
— Граната! — крикнул я Максиму, отступая в коридор. — Отход!
Макс — молодец, не затупил, не растерялся и шустро откатился назад, за угол коридора. А я рванул цыганское «наследство» из подсумка, свел усики чеки, выдернул её за кольцо и послал «лимонку» в самую гущу. И сам рванул назад.