— Эх, ладно, Док, твоя взяла. Пошли знакомиться со здешним главным разведчиком. Раньше поймём, чего ему от нас нужно — раньше за стол сядем. А то жратеньки хочется.
Кронштадт — он небольшой, но на встречу мы решили всё же поехать, так быстрее. Правда, Кириллу, как самому молодому, ехать пришлось в салоне, балансируя на груде оружия. Но — доехали без происшествий.
На входе в здешний штаб пара укомплектованных «по полной боевой» часовых вежливо, но непреклонно потребовала сдать оружие. Требование, с какой стороны не погляди, имело смысл и было вполне резонным, поэтому я бычить или возмущаться не стал, а без разговоров выложил на стол, видимо, специально для этой цели там и поставленный, и автомат, и пистолет, и даже обе имевшихся при мне гранаты вытянул аккуратно из подсумков. Кирилл молча последовал моему примеру, сдав свою «ксюху». Проще всего было Доку, наш медикус был безоружен. Пацифист бестолковый! Нужно ему будет хотя бы пистолет подарить. А ещё лучше — «Кедр». Лютая штука. Как автоматическое оружие — ничего особенного, но если вместо пистолета, строго одиночными и на пистолетной же дистанции — просто зверюга.
Ага-ага, «срочно», «в любое время дня и ночи»… В приёмной нас почти полчаса промариновали, в чем я, впрочем, изначально не сомневался. Впрочем, я к подобному развитию ситуации был готов и беспечно развалился на одном из стоящих у стены стульев. Док, тоже дяденька взрослый, по разным начальственным кабинетам побегавший немало, почти одновременно со мной сделал то же самое. Кирилл — тоже молодец, мгновенно последовал нашему примеру. Правда, парень сидел с каменным лицом и пальцы чуть постукивали по колену. Чувствовалось — нервничает. Ну, ничего, оботрется и привыкнет.
— Вас ждут, — наконец сообщил нам молодой солдат, сидевший за столом секретаря. Уж не знаю, секретарь он тут, ординарец или просто дежурный или даже дневальный. Да и не сильно-то оно мне интересно, если честно. Ждут? Хорошо, пошли.
Кабинет у полковника был обычный, стандартно-безликий кабинет государственного служащего среднего звена. Ну, хорошо, не среднего, чуть выше. Но никакого пафоса, никакой роскоши. Застекленные шкафы с какими-то книгами, зацепился взгляд только за полную подборку общевоинских уставов одной книжкой, да Боевой устав в трех частях. Остальное — какие-то справочники, наставления и пособия. Половина — так и вовсе воениздатовские, с светло синих картонных переплетах с темно-синим тканевым корешком без каких-либо надписей. Как хозяин кабинета в них ориентируется — бог весть.
На стене — задернутая шторкой карта, думаю, испещрённая какими-нибудь значками и символами. Потому, собственно, она и за шторкой, нечего посторонним на секретные карты пялиться. Два стола, составленные буквой Т. За тем, который «перекладина» устроился в кожаном офисном кресле на колёсиках хозяин кабинета, вокруг второго — четыре стула для посетителей, по два с каждой стороны.
Сам Ивашкевич — сухой, поджарый, с глазами, что просвечивают тебя насквозь, словно рентген. Стрижка — короткий седеющий «ёжик», одет в чистый полевой камуфляж без наград, значков и даже шевронов, только погоны с тремя большими звёздами на плечах.
Смотрит на нас, молчит. Блин, мужик, ты нас что, в гляделки поиграть пригласил? Нет уж, нафиг. Не собираюсь я с тобой играть по твоим правилам. Я тебе не подчиненный, ничего не должен и ничем не обязан. Так что нечего меня пытаться сходу «запрессовать» суровым начальственным взором. Я смотреть на других, как солдат на вошь, тоже умею.
Так и не дождавшись приглашения, сам отодвигаю один из «гостевых» стульев и усаживаюсь. За спиной слышен тяжёлый и явно неодобрительный вздох Дока. Ничего, Николай Николаевич, не вздыхай так тяжко. Это мы товарищу полковнику зачем-то нужны, а не он нам. Лично мне от него вообще ничего не нужно… Вру, конечно. Нужно, и многое. Но сам просить я у него ничего не собираюсь. Как написал когда-то гениальный Булгаков: «Сами придут и сами всё предложат». При условии, что ты себя поставишь правильно. А не сможешь, позволишь себя прогнуть — нагрузят, как того бухарского верблюда, поимеют с тебя всё, что смогут, да так, что ты, по итогам, ещё и должен останешься.
Оборачиваюсь к своим спутникам и невозмутимо, как ни в чём не бывало, делаю приглашающий жест. Рассаживаемся, мол, товарищи, в ногах правды нет… Хотя, если подумать, выше её тоже особо не наблюдается.
— Значит — Селёзнев? — хмуро начал полковник без предисловий.
Я коротко дёрнул подбородком, изображая поклон.