Лазаро решил, что в хомаранистский храм идти уже не стоит, а надо звонить "вольному" Сергео. Он же пообещал, что если Кречет из борделя выйдет, то всё остальное "вольные" ему обеспечат.
Сказав бармену, что заказ — на его усмотрение, Лазаро включил навигатор в смартфоне, чтобы узнать, как называется заведение, где он находится — для сообщения координат таксисту-"вольнику". Но навигатор не работал. Видимо, из-за продолжающейся песчаной бури.
— Как называется ваш бар? — спросил Лазаро.
Бармен ответил,
Кречет быстро настукал в смартфоне сообщение для Сергео. Ответ пришел быстро: "Приеду через час. Не боись, не кинем".
Бармен принес пиво "Три вулкана" и сырную тарелку. Сказал, что зовут его Жоржо. Жоржо хотелось поговорить.
— Называется бар неоригинально, потому, что прежний владелец без фантазии был. Имя выбрал просто как у улицы — "Антонио Грамши". Это такой философ был земной, древний римлянин.
Кречет не смог сдержать свой преподавательский профессионализм:
— Римлянин, но не древний. Он родился через полторы тысячи лет после того, как Римская империя исчезла.
— Эх, а я, значит, и не знаю точно кто такой, чьё имя моя собственность носит! А чем он вообще прославился, идеи какие толкал?
Кречет чуть задумался о том, как бы попроще объяснить.
— Если кратко, он говорил, что государственная власть держится не столько на деньгах и на силе, сколько на том, что у большинства граждан в головах. На их представлениях о том, что такое хорошо и что такое плохо, на их мечтах, надеждах, привычках. И придумал систему работы, посредством которой можно перевернуть мозги большим массам людей.[1]
— Ну, значит, умняга тот Антончо был. — убеждённо сказал Жоржо.— Название бара менять не буду, портрет этого Грамши сделаю и повешу. Давай выпьем марсухи за Антонио! За счёт заведения!
Трезвенник Кречет выпил полрюмки марсианского виски. Оттого, что напиток изготавливался в условиях искусственной дополнительной гравитации, он имел неповторимый привкус, а цвет его специально делали красным. Марсианам нравилось.
Владелец бара пустился в политические рассуждения. Говорил, что Грамши правильно всё растолковал: главное — это чем popolo дышит. А сейчас мальпроксимийцы вот как раз переворачивают мозги жителям Центра.
— Ты, Бенчо, понимаешь, что нас, корней, ждёт, когда обезьяны всё под себя подомнут? У меня знакомые на Востоке есть, рассказывают...
Лазаро подумал, что он ведь так и носит чужой знак-паспорт с именем "Бенджамено". А остановка трама наверняка была под камерой, которая зафиксировала, как Кречет превысил в отношении незадачливого Джеки пределы необходимой самообороны. У полиции есть законный повод завести на Лазаро два уголовных дела. И задержать.
Между тем Жоржо стал ныть про свою трудную жизнь. Бар находится в "непроходном" месте, на отшибе от "веселого" квартала с борделями. Потому приходится держать его открытым 20 часов в сутки. На наёмных работников денег нет, за стойкой стоят посменно сам Жоржо, его жена и сестра жены. Посетителей приличное количество только по выходным. Интерьер бара надо менять, прежний владелец купил где-то по дешёвке эти зеркала...
Лазаро кивал, поддакивал и посматривал на часы: после обещания Сергео приехать прошло только полчаса.
Жоржо вдруг перестал болтать, сказал, глядя на экран, что был где-то в глубинах барной стойки
— Э, новые посетители идут по тоннелю, аж семеро.
Лазаро вскочил со стула
— Это за мной. Янки. Спрячь меня!
— А почему они тебя...?
— Долго рассказывать! У тебя ведь есть какая-нибудь подсобка?
— А если они тебя найдут, со мной что будет?
— Я из Церкви. Не спрячешь — наши тебе отомстят.
Жоржо отодвинул в сторону зеркальную панель за стойкой, за ней был какой-то неосвещенный чулан.
Когда бармен задвинул за Кречетом панель на место, уже раздавался гудок: сигнал, что открывается дверь из подземного хода.
Зеркальная панель, закрывавшая убежище Лазаро, оказалась такой, как в помещениях полиции для допросов: через неё было видно, что происходит снаружи. Лазаро, отключая звук смартфона и набивая сообщение "вольному", мысленно ругал себя за то, что спрятался в баре: надо было бежать на улицу.
В бар ввалились семеро человек, большинство — "обезьяны". Лазаро сунул в ухо приборчик для подслушивания.
Высокий чернокожий "пассажир" из числа "янки" властно спросил хозяина:
— У тебя тут серый один не пробегал?
— Был. — ответил Жоржо. — Но только минут пять просидел, а потом кэб за ним приехал.
— Ну, я же говорил, — сказал молодой парень из "столичников". — Что он, дурак, что ли, нас тут ждать?