— Если мы разные, я ухожу.
Я преградила ему путь.
— Почему ты не хочешь остаться и поговорить? Вместо этого ты убегаешь! Либо убегаешь, либо режешь вены, либо бьешь бутылки — только бы уйти от реальности!
Он направился к двери, но тут в комнату вошла мамуля.
— Прекратите, пожалуйста! Вас же на весь дом слышно!
— Слышно? — крикнула я. — Что слышно? Что мой муж уходит, вот и все, что слышно! — Я посмотрела на Ираклия. — Хочешь уйти — уходи!
Прежде чем мы с мамулей поняли, что происходит, Ираклий кинулся через всю комнату к окну и разбил головой стекло. Я закричала. Мы жили на восьмом этаже. К счастью, у него были очень широкие плечи, он не смог протиснуться в узкое окно и застрял в раме.
Мы втащили его обратно в комнату. Все лицо было в крови, но каким-то чудом он отделался сравнительно легко. Из порезов только один был глубокий, остальные помельче.
Мы вытерли с его лица кровь, а позже, когда немного пришли в себя, я спросила:
— Какой смысл продолжать все это, Ираклий?
— Да, ты права, Вика, — ответил он.
Мы расстались, и в 1969 году я пришла в тот же самый загс, где мы регистрировали наш брак, чтобы подать заявление на развод.
Второго своего мужа, Сергея, я встретила, еще будучи замужем за Ираклием, хотя, конечно же, и не подозревала тогда, что он станет моим мужем. Что самое удивительное, он вошел в мою жизнь из прошлого моей матери.
Мамуля и мать Сергея Надя вместе учились в институте. Но из Нади актрисы не вышло. Поняв, что ей не хватает для этого таланта, она поступила на юридический факультет и стала адвокатом. С отцом Сергея она разошлась вскоре после рождения сына.
Спустя много лет ей понравился один из фильмов, где я играла. Увидев в титрах мою фамилию, она вспомнила свою подругу Зою, и ее осенило, что я могу быть ее дочерью. Недолго думая, она позвонила мамуле, их дружба возобновилась, а я познакомилась с Сергеем.
Надя знала о моих ссорах с Ираклием. Если не ошибаюсь, во время одной из них она даже была у нас дома. Как бы то ни было, она узнала, что наш брак распался, и, наверно, уже тогда выбрала меня для своего сына. Ума не приложу, отчего ей взбрело это в голову, поскольку она оказалась типичной матерью-собственницей, которая меньше всего хотела расставаться со своим единственным сыночком.
Сергею было двадцать девять лет, он был светловолосый, голубоглазый, с фигурой американского футболиста. Архитектор по профессии, он принадлежал к совсем другому, чем мой, миру. Этот мир, столь непохожий на эмоциональный мир актеров, отличал спокойный, деловой подход ко всему. Наверное, в какой-то мере именно это и привлекло меня к нему — контраст между ним и Ираклием.
На меня большое впечатление произвели ум и образованность Сергея. Он владел немецким и английским так же свободно, как русским. Он был начитан, имел на все собственные суждения и был со мной внимателен и нежен. Он познакомил меня со своими друзьями, я водила его на наши вечеринки. Мне все это нравилось, уж очень непохожи были его и мои друзья. Я не приняла во внимание тогда одной существенной детали: наши два мира никогда не объединялись. Мы и не пытались их объединить.
Резонно предположить, что неудачный брак чему-то научил меня. И все же, когда Сергей подарил мне кольцо с бриллиантом, я приняла подарок, зная, что не люблю его. Физически он был мне абсолютно безразличен. Но я относилась к нему с большим уважением, чувствовала себя с ним спокойно и уверенно. Наверно, эти-то свои чувства я и приняла за любовь.
И все же одно я усвоила твердо: у меня появился панический страх перед замужеством. Я не хотела новой неудачи. И хотя я переехала к Сергею, в шестикомнатную квартиру, где они жили вдвоем с матерью, я решительно заявила, что оформлять брак не желаю. Пока что не желаю — мне нужно время. В его квартире хватало отдельных комнат, и его мать никогда не врывалась к нам, как когда-то мамуля. Но жить с Надей оказалось нелегко. Поначалу меня это забавляло. Человек, с которым я жила, полностью доверял мне, а его мать — нет. Это она выбрала меня для своего сына, а посему преисполнилась решимости пресечь любые попытки отнять меня у него. Вскоре я убедилась, что, когда мне звонили, она поднимала отводную трубку и подслушивала разговоры. Не однажды я замечала, что она выходит из дому вслед за мной с намерением проследить, куда я иду и с кем встречаюсь. Не то, чтобы ее заботила моя репутация. Нет, ее заботила лишь репутация ее сына. Женщине, близкой ее сыну, надлежит быть безукоризненной во всех отношениях и жить только его жизнью, и она, Надя, сделает для этого все, что в ее силах.
Сергей, однако, вполне спокойно принял наш образ жизни.