— Я и правда не хочу выходить замуж, — объяснила я ему. — Хватит и того, что я живу с тобой. Я твоя, и я счастлива.
Он принял мои условия, и мы и впрямь были счастливы. Наш образ жизни устроил, по-моему, и мамулю. Во всяком случае, если у нее и были какие-то сомнения, я не припоминаю ни одного худого слова, услышанного от нее. Она ведь тоже еще не забыла Ираклия.
А Сергей уповал на то, что со временем я изменю свое отношение к браку. И не только потому, что любил меня, сюда примешивались еще и карьерные соображения — для его карьеры будет лучше, если он женится. Наш уговор привнес в его досье маленькую черную отметинку.
Но Надя с нашим уговором никак не желала мириться. По какому такому праву досье ее сына запятнано? Разве брак с ее сыном — не величайшее счастье для любой женщины? Что со мной происходит?
Я никогда не умела противиться давлению. После пяти месяцев совместной жизни с Сергеем и нажима Нади я сдалась. Быть может, Надя права. Действительно, что со мной происходит? Я вполне счастлива с Сергеем, у нас прекрасные отношения. Мы пошли в загс и официально зарегистрировали наш брак. Это произошло в 1971 году.
Думаете, Надя изменила свое поведение? Ничуть не бывало. Единственным положительным результатом нашей женитьбы был приезд Надиного брата Анатолия. Удивительно милый, приятный человек, он понимал нас с Сергеем и прекрасно видел, что творит его сестра. Но она и его ни в грош не ставила.
— Разве тебе понять, каково быть матерью? — кричала она. — Да и где тебе, если ты никогда не был женат!
Он только посмеивался над нею:
— Как будто замужество прибавило тебе хоть каплю ума.
В 1971 году мне выпало счастье вновь встретиться на съемочной площадке с Мишей Богиным, тем самым режиссером, который пригласил меня на фильм «Двое». Новый его фильм назывался «Про любовь», и я исполняла в нем роль женщины-скульптора, которая не желает поступаться своими идеалами и играть роль любящей жены и матери, отведенную женщинам той поры.
Казалось бы, Надиному самолюбию должно было льстить, что ее невестка — киноактриса, которой предсказывают блестящее будущее. Но, по-моему, она считала, что я использую свою работу лишь как предлог для того, чтобы уклониться от исполнения супружеских обязанностей. И хотя дальше ворот путь на студию был для нее закрыт, она по-прежнему шла следом за мной по улицам и подслушивала мои телефонные разговоры.
В перерывах между фильмами Надя с Сергеем так услаждали мою жизнь, что, казалось, они поставили себе целью вконец испортить меня роскошью. Домработница приносила мне завтрак в постель, хотя я неоднократно говорила Наде, что люблю завтракать за столом. В промежутках между съемками Надя старалась предугадать практически каждое мое желание, лишь бы я не выходила из дому. Мало-помалу я стала ощущать себя эдакой птичкой в клетке. Я потолстела и обленилась, все чаще и чаще прикладывалась днем к подушке — отдохнуть от утренних хлопот, в которых не принимала ровным счетом никакого участия.
Но даже не принимая в расчет Надю, моя жизнь с Сергеем как-то не складывалась Он работал над диссертацией и не очень был склонен выходить вечерами из дому. А уж если мы и шли куда-нибудь в гости, то непременно к его друзьям. Я понимала Сергея, да и друзья его были со мной предельно вежливы и дружелюбны, но нам не о чем было друг с другом разговаривать. Я ничего не смыслила в научных проблемах, которые их занимали, а потому лишь улыбалась, произнося время от времени ничего не значащие фразы.
У моих же друзей Сергей по большей части молчал. Ему было явно неуютно среди завсегдатаев мира театра и кино. Его молчание всех угнетало.
И все же самой большой проблемой было постоянное вмешательство Нади в наши дела. После одного особенно неприятного эпизода, связанного со слежкой за мной, она избрала новую тактику. Теперь она взяла на вооружение тему детей. Каждый вечер за ужином она подводила разговор к нашему будущему ребенку. Почему мы не заводим ребенка? Сергею нужно стать отцом, пока он еще молод. Что за будущее ждет нас и ради чего мы работаем, если не ради ребенка? И хотя я в довольно резких выражениях объяснила ей, что еще не готова стать матерью, а Сергей меня поддержал, Надя продолжала свою широкую агитационную кампанию в пользу будущего внука.
В конце концов я объявила Сергею и его матери, что сыта всем этим по горло. А поскольку мамуля к этому времени переехала в новую, более просторную квартиру на Кутузовском проспекте, я перебираюсь к ней.
— И я с тобой, — заявил Сергей.
Что я могла ответить? Мне было приятно, что Сергей поддерживает меня, но, по правде говоря, я не очень бы убивалась, если б он остался со своей матерью. Я понимала: где бы мы ни поселились, Надя, пока я с Сергеем, всегда будет для нас источником больших проблем.