— Я тебе не верю, — сказал Коля.
— А мне все равно, веришь или нет. Хочешь, приходи. Тебя встретит мамуля со скалкой.
— Я приду, когда ты вернешься.
— Послушай, Коля. Я не хочу видеть тебя. Никогда! Понял?
В его голосе послышались заискивающие нотки.
— Вика, дорогая, ты сама не знаешь, что говоришь. Ты же помнишь, у нас всякое бывало.
— Да, помню. А потому, если ты осмелишься когда-нибудь подойти ко мне или к мамуле, клянусь, я позову милицию!
— Вика!
Я повесила трубку.
ИРИНА КЕРК
Возвратившись домой в Коннектикут, Ирина Керк твердо решила снова начать поиски Джексона Тэйта. Из памяти не уходило заплаканное лицо Виктории. И все же взялась она за дело не сразу. Что-то удерживало ее, видимо, какое-то внутреннее чувство подсказывало, что с поисками адмирала лучше неделю-другую подождать.
Прошла неделя. В одиннадцать вечера она отправилась к себе в спальню. Время для начала поисков несколько необычное, но инстинкт, которому она безоговорочно доверяла, подсказывал ей, что она выбрала его правильно. Бесцельно, сама не зная, чей адрес и телефон ищет, она перелистывала свою записную книжку. На глаза попался номер телефона лейтенанта из Академии военно-морского флота в Аннаполисе, который год назад приглашал ее прочесть у них курс лекций по русской литературе. Она тут же набрала его номер и попросила узнать, где похоронен адмирал Джексон Тэйт. Затем дала ему последний из имевшихся у нее адресов адмирала в Вирджиния-Бич.
На следующий день лейтенант позвонил ей.
— Представляете, ваш адмирал жив. — И сообщил адрес Джексона Тэйта и номер его телефона в Орандж-Парке во Флориде. — Как удачно, — добавил он, — что вы не позвонили мне раньше. В министерстве только вчера узнали новый адрес адмирала.
Ирина поблагодарила его, отдав про себя должное голосу сердца. Она набрала номер телефона Джека. Услышала, как подняли трубку, — и тут же кто-то взял и отводную. Ее обидел недовольный тон адмирала. Начать с того, что он не узнал ее, к тому же был явно раздосадован столь поздним звонком. Ирина не учла, что через месяц Джексону Тэйту стукнет семьдесят пять лет. Она попросила, чтобы тот, кто взял отводную трубку, положил ее. Только сейчас она узнала, что он женат. Эта новость еще больше усилила ее неприязнь к этому человеку, который, судя по всему, не понимал безотлагательности разговора. Она сообщила ему, что, видимо, КГБ установил слежку за Викторией и Зоей.
— КГБ? — переспросил он таким тоном, будто впервые услышал о его существовании.
— Тайная полиция.
— О, вы имеете в виду НКВД.
— Так это ведомство называлось в ваши дни, адмирал. Теперь это КГБ.
Вспоминая потом этот телефонный разговор, Ирина рассказывала: «Я думала: как мне достучаться до этого человека, который не реагирует на сложившуюся ситуацию, во всяком случае не реагирует должным образом? И тогда меня осенило: он военный, значит, он понимает лишь одно — команду».
— Адмирал, — сказала она ему, — я хочу, чтобы вы сделали следующее: я хочу, чтобы вы прислали мне свою фотографию. Я хочу, чтобы вы на ней написали: «Моей любимой дочери Виктории». И я хочу, чтобы вы написали матери и дочери письмо.
— Но ведь они же никогда ничего не получат по почте, — прервал ее Джек.
— А это уж не ваша забота, — ответила Ирина. — Я сделаю так, чтобы получили.
Как это ни странно, Джексон Тэйт, который привык отдавать приказания, а не подчиняться им, полностью выполнил все указания Ирины Керк. Он спросил, какую, по ее мнению, выбрать фотографию, и она сказала:
— Мне кажется, вашу фотографию сорок шестого года, где вы такой, каким вас помнит Зоя, и еще одну, вашу последнюю.
И хотя Тэйт на все согласился, этот телефонный разговор лишь усилил его неприязнь к Ирине — малознакомой особе, которая так стремительно и требовательно вошла в его жизнь.
Взяв на вооружение тот же резкий, что и в телефонном разговоре, тон, Ирина Керк написала Джексону Тэйту 8 сентября 1973 года:
Дорогой адмирал,
Я испытала огромное потрясение, разыскав Вас.
Ведь я сказала Виктории, что Вас уже нет в живых.
И далее пересказала ему все, что произошло за время ее пребывания в Москве, включая знакомство с киносценаристом и склонность Виктории к алкоголю.
О ее пристрастии к алкоголю я ничего прежде не знала, но мне кое-что объяснили мои друзья, диссиденты. По их словам, такие красавицы, как Виктория, большая редкость в России. Виктория очень эффектна, но, кроме того, она горда, вспыльчива и независима. Для КГБ она настоящая находка: они сделают все, чтобы заставить ее в своих целях вступать в любовные связи с иностранными дипломатами.