И вот теперь он узнал, что все стало хуже некуда. Между Фарнабазом и греком Ификратом, командовавшим вспомогательным 12-тысячным корпусом, возник раздор. Вместо того, чтобы развить достигнутые успехи, персидская армия занялась мародерством и грабежами. Фараон Нектанеб воспользовался этим и сильно укрепил Мемфис, равно как и дороги ведущие к нему. В отдельных стычках египтяне даже часто оставались победителями. К тому же, начался разлив Нила и все дороги скрылись под водой. Воевать дальше уже не было смысла.
- Будь ты проклят, Фарнабаз! Тщеславный хвастун, ни на что не годный. Не будь ты моим зятем, то узнал бы глубину моего гнева ...
В таком раздраженном состоянии он увидел как в залу вошла его мать Парисатида. Царица выглядела празднично, как и все гости. Вся в золоте, с лицом разукрашенным косметикой. Она прихрамывая прошла мимо придворных и приблизилась к трону. Чуть склонила голову.
- Я хочу поговорить с тобой, сын мой и повелитель. Это очень важно.
- Не сейчас, позже ...
Мать снова кивнула и присела рядом с сыновьями, затеяв беседу с Дарием. Артаксеркс одарил ее взглядом исподлобья. Угрюмо скривил губы. Нахлынули воспоминания ...
У царицы была верная служанка, по имени Гигия, пользовавшаяся чрезвычайным влиянием на свою госпожу. Именно эта Гигия и помогла отравить Статиру.
Родится в Персии маленькая птичка, у коей во внутренностях нет никаких нечистот, но один только жир, и потому все считают, что она питается лишь ветром и росой. Название ее — ринтак. Эту птичку Гигия разрезала ножом, который с одной стороны был смазан ядом. Чистую половинку положила на тарелку Парисатиде. Та сразу же стала ее жевать. А вторую, отравленную протянула Статире. Обе женщины обедали вместе, за одним столом. Но опасаясь друг друга, ели кушанья только с одних блюд и тарелок.
Яд подействовал быстро. Умирая в жестоких муках и страшных судорогах, Статира конечно же догадалась о причине, и поведала о своих подозрениях мужу. Царь тут же приказал схватить и пытать прислужников Парисатиды, в первую очередь тех, кто подавали к столу. Гигию Парисатида долго прятала у себя и не выдавала, несмотря на все требования сына. Но как-то служанка сама упросила отпустить ее домой.
Царь, прознав об этом, устроил засаду. Гигию схватили, долго мучили и казнили. Отравителей у персов казнили так. Голову осужденного кладут на плоский камень, придавливают другим камнем и бьют по камню, пока не расплющат череп. Вот такой смертью умерла Гигия. Матери же Артаксеркс не сделал ничего дурного и лишь отослал в Вавилон, объявив, что, пока она жива, его глаза Вавилона не увидят. Однако через несколько лет разрешил ей вернуться ...
За все более мрачнеющим повелителем с тревогой следили ближние евнухи. Митридат, главный управитель дворца, неслышно подошел к царю и согнувшись зашептал:
- Прибыли красавицы из Ионии. Тирибаз, вернувшись из похода, сразу прислал их тебе, повелитель. В знак глубочайшей своей покорности.
Царь оживился. Такие вести всегда радовали его, несмотря на немалый возраст.
- Хорошо. Веди их ко мне в опочивальню.
Он медленно поднялся. Несколько мгновений взирал на пирующих каким-то оценивающим взглядом. Затем повернулся и ушел, сопровождаемый евнухами. Присутствующие замерли, не смея шевельнуться. Но когда за царем закрылись двери, веселье продолжилось с новой силой ...
* * *
Уже переодетый в легкое ночное одеяние, Артаксеркс возлежал на своем ложе. И с хищным любопытством взирал на вошедших девушек. Сим действом руководили Митридат и Артахот. Они улавливали малейшие пожелания царя и показывали новым наложницам, что надо делать.
Девушек было восемь. Все юные, красивые и ... конечно же девственные. Каждая из них была проверена на этот счет. Самых разных национальностей. Карийки, фригийки, галатка и даже одна гречанка из Фокеи, Аспазия. Ее в отличие от прочих доставили против воли. Тирибаз увидел на улице девушку красоты несравненной и велел слугам ее "прихватить". Отцу Аспазии был выплачен хороший выкуп, так что он был не в обиде. А вот сама девушка ... еще как!