— Обязанности капитана возлагаю на вас.
Уж так повелось: мышке — слезы, кошке — смех. Одетый с ног до головы в белое, новый капитан, силясь скрыть свою радость, молодцевато шагнул вперед, отдал честь:
— Рад стараться, ваше благородие!
Полковник небрежно взмахнул двумя пальцами и приказал:
— Надо послать людей на пристань за буксиром!
Капитан натянуто улыбнулся:
— Слушаюсь, ваше благородие. Только будет ли от этого польза? Нынче на пристанях пусто, как в желудке отощавшего волка. Там, пожалуй, не только буксира, но и разбитой лодки не сыщешь.
Полковник, покусывая губу, вопрошающе смотрел на Мэрдана. Мэрдан, как бы говоря: «Да, капитан прав», — кивнул головой. Полковник опять обернулся к капитану:
— Все-таки необходимо отправить на пристань. Оттуда по телефону сообщить в штаб о создавшемся положении. Думаю, что буксир найдется. — Полковник поманил пальцем одного из офицеров — Возьмите отделение солдат и немедленно отправляйтесь на ближайшую пристань. Сообщите о несчастье в штаб по телефону и потребуйте буксир!
— Будет исполнено, ваше благородие.
Офицер отступил на несколько шагов назад и, как рыба, сорвавшаяся с крючка, скрылся с глаз.
— А вы — за мной, — приказал полковник рыжебородому офицеру. — Пойдемте!
Тот взглянул на Мэрдана, словно хотел в чем-то уличить его, но, не сказав ни слова, пошел за полковником.
— Тьфу, собака! — сказал Мэрдан про себя и спустился по трапу вниз.
Там его встретил солдат-башкир и стал о чем-то расспрашивать.
Следившая за отцом Ильсеяр нетерпеливо крикнула:
— Папа!
— Сейчас, дочка…
Мэрдан спрыгнул в лодку и начал грести к берегу.
— Ловкий молодец, — проговорил солдат, глядя ему вслед.
Глава 7
Такие же люди
Сегодня с утра все шло по-необычному, не как в другие дни. Началось с того, что пришлось увести Актуша.
В одной версте от будки, если идти вниз по течению реки, была вырытая глубоко под обрывом пещера. Рассказывали, что давным-давно, когда шел Пугачев на Москву, прятались там башкирские крестьяне, которые шли на соединение с войском атамана. Ильсеяр это не было доподлинно известно. Но она знала другое: несколько лет назад в этой пещере с самого ледохода до поздней осени жил рыбак. Только, ой, был ли он рыбаком-то! По утрам, в самую пору клева, он спал, а вечером вылезал из пещеры, закидывал удочки и сидел, поглядывая на поплавки. А как темнело, уходил бродить по деревням и возвращался только к рассвету. Однажды в полночь заглянул он к ним в будку, простился со всеми и как ушел, так и не вернулся.
— Ну и человек!.. Вот это человек! — восхищался тогда им отец.
Похоже, были у того рыбака дела и поважнее ловли рыбы… Как бы там ни было, сегодня Ильсеяр отвела и заперла Актуша в той самой пещере.
— Подальше от греха, — сказал ей отец. — Еще укусит кого. Поди, дочка.
Нет, нынче было не так, как в другие дни.
Дедушка, который каждый день еще до чая ставил снасти, проверял верши и подпуск, поставленные с вечера, куда-то исчез. А отец забрался с удочками и засел в мелководье, где рыба и не водилась вовсе. Он все курил свои цигарки и следил не столько за поплавками, сколько за пароходом. Для Ильсеяр, которая привыкла по утрам после купанья убегать по ягоды или собирать хворост для очага, тоже нашли странное занятие. Ее заставили забраться в кусты шагах в ста — ста пятидесяти от будки возле тропинки, что вела к деревне, примостившейся за горкой. Когда на той тропинке покажется каенсарский кузнец Гаяз, Ильсеяр тихонечко подойдет к нему и скажет, что напротив будки на мели застрял пароход белых, и еще шепнет, как велел ей отец, три слова:
«Остуди железки землей». После того, как Гаяз уйдет обратно, Ильсеяр подбежит к отцу и крикнет: «Папа, чай вскипел…» Интересно, что вчера отец сам посылал ее к Гаязу звать его с товарищами на рыбалку. Нет, тут, несомненно, крылась тайна. А Ильсеяр, что и говорить, любила все таинственное. Лишь бы увидеть, услышать необычайное, укрываться же в кустах она согласна день и ночь, и еще день, и еще ночь…
Однако сидеть в своем зеленом укрытии ей пришлось недолго, можно сказать, и вовсе не пришлось. Едва успела Ильсеяр повторить про себя заветные три слова, как раздались шаги. Ильсеяр струсила. Вот на тропинке показались люди. Три человека. И один из трех — тот, кто и был нужен Ильсеяр, — кузнец Гаяз. При виде его страх и сомнения Ильсеяр вмиг улетучились. Она осторожно, как учил отец, вылезла из-за кустов и пошла навстречу кузнецу. Он тоже приметил Ильсеяр и, отделившись от товарищей, поспешил к ней.