— Товарищ Храбрый, уведите арестованных для исполнения приговора.
— Есть, товарищ командир. Дед Бикмуш, нам бы лопаты...
— Этим займутся потом, — прервал его Костин. — Нам надо спешить… — Он подозвал к себе Султанова и тихо сказал: — Товарищ Султанов, до следующей пристани конников поведете берегом. Старайтесь держаться ближе к пароходу. Вперед отправьте разведку.
— Есть, товарищ командир.
Султанов повесил карабин за широкую спину и вышел из будки. За ним двинулся и Костин, пригласив с собой Редько.
— Гражданин Редько, пойдемте со мной!
— Есть, товарищ командир, я с вами до последней капли крови, — ответил, не скрывая своего волнения, бывший полковник.
Выйдя из будки, командир отряда быстрыми шагами направился к толпившемуся на берегу народу. Когда он проходил мимо пленных солдат, кто-то потянул его за рукав. Это был старый, обросший бородой партизан. Он переступил с ноги на ногу и, наконец, вымолвил:
— Ежели бы их тоже того… — Он показал винтовкой на солдат.
— То есть, как «того»?
— Уж понятное дело…
Старый партизан, не решаясь, видимо, сказать при самих солдатах, сделал движение, будто нажимает на спуск.
— Что тут с ними… — добавил он, сжимая в руках винтовку, и, подавшись ухом вперед, стал ожидать ответа.
Костин взглянул на торчавшую из широкого ворота шинели худую шею старика, на его сутулые плечи и молча повернулся к солдатам.
А солдатам уже давно не терпелось вступить с командиром в беседу, узнать, какая их ожидает судьба. Однако ни у кого не хватало духа начать разговор, каждый подталкивал своего соседа. Наконец один из них крякнул, прокашлялся и, глядя в сторону, спросил:
— Что-то в горле першит, товарищ. Вот солдаты и интересуются: что, ежели мы закурим по цигарке…
— Можно, курите.
Получив спокойный ответ на вопрос, заданный просто для затравки, солдат еще разок крякнул и, уже глядя прямо в глаза Костину, заговорил о главном:
— Что с нами будет, товарищ?
Костин стоял, всматриваясь в говорившего солдата. Тот смутился и спрятался за спину соседа. Наступила такая тишина, что можно было услышать, как летит муха.
Костин улыбнулся:
— Что с вами будет? Будет то, что сами пожелаете, брат. Те, кто не сочтут для себя достаточным быть просто за советскую власть, а захотят встать на ее защиту с оружием в руках, пойдут с нами. Ну, а кто привык помогать одними лишь словами, — бог, мол, тебе в помощь, сосед, — те разойдутся по домам.
Среди солдат прошел шумок оживления. Ожидавшие расстрела или, в лучшем случае, заключения в тюрьму, они сразу ободрились. Старик часовой пожал плечами и отвел в сторону штык, направленный на солдат.
Командир продолжал говорить:
— Вот так, братья. Вы же не враги нам. Я не о всех говорю, конечно, о большинстве. Мы ведь знаем, что многие из вас — насильно мобилизованные крестьяне…
Склоненные вниз головы поднялись. На лицах засветилась радость, раздались дружные возгласы:
— Урр-ра!
— Да здравствуют партизаны!
— Да здравствует командир!
— Да здравствует Ленин!
Руки вскинулись вверх, взлетели папахи, фуражки.
На ликующие крики, поднявшиеся над толпой пленных солдат, со всех сторон стали собираться крестьяне.
Костин встретил их с признательной улыбкой.
— Спасибо, товарищи! — сердечно сказал он. — С вашей помощью мы разгромили большую силу контр-революции.
Одна баба, держа в руках узел, бойко заговорила:
— Вам спасибо. Вот и добро наше помогли вернуть.
Стоявший рядом с ней мужик хватил ее локтем в бок.
— Молчи, чесотка. Не можешь не встрянуть…
Баба, охнув, схватилась за поясницу, но тут же как ни в чем не бывало подняла любопытные глаза на командира.
— Мы отправляемся в путь, — продолжал Костин. — Каждому из вас еще раз спасибо от всего отряда. Теперь возвращайтесь домой. Будьте готовы встретить советскую власть. А кто пожелает — и вы, крестьяне, и вы, солдаты, — можете вступить в отряд. Чем сильнее будут народные отряды, тем скорее придут Советы. Народ избавится от гнета, от грабителей. Пошли к нам, в наш отряд, товарищи!..
Старик партизан, который стоял на карауле возле пленных, все еще не понимал случившегося и, хлопая глазами, смотрел, как разбредались солдаты.
— Вот тебе на, — недоуменно протянул он. — Ловко получается: вчера он со штыком на тебя шел, а нынче, выходит, пожалуйста, иди домой… Да еще в отряд их зовут.
— Да нет, тут есть своя тонкость, — сказал крестьянин, подпоясанный полотенцем с красной каймой.