— Девять большевиков! А ты знаешь, что значит девять большевиков? — сказал он и схватил провокатора за ворот.
Он уже замахнулся, собираясь нанести ему сокрушительный удар, но командир остановил его:
— Отставить!
Красноармейцы нехотя отступили.
Приняв заступничество за проявление милости, провокатор повалился в ноги командиру:
— Спасите меня, спасите! Я ошибся. Я виноват. Но в первом же бою искуплю…
Командир батальона с отвращением взглянул на ползавшего по земле и хватавшего руками за полу его шинели провокатора.
— Возьмите его!
Несколько красноармейцев силой заставили Сагитова подняться.
Зазвеневшим от внутреннего волнения голосом командир батальона произнес:
— Именем революции провокатор Сагитов приговаривается к расстрелу!
Провокатор покачнулся и в то же время, ища возможность вырваться, повел кругом трусливыми глазами.
— Нечего осматриваться! Иди! — крикнули ему с разных сторон красноармейцы.
Через несколько минут из-за будки донесся короткий залп.
— А теперь трубите в поход! — приказал командир. Он подозвал к себе растерявшуюся Ильсеяр и сказал ей: — Большое тебе спасибо, умница моя. Иди собирайся. Через пять минут батальон отправляется в поход.
Ильсеяр облегченно вздохнула, словно освободилась от тяжести, давившей ей грудь, и побежала к будке.
Глава 17
Ильсеяр
Когда, повесив через плечо отцовскую охотничью сумку, Ильсеяр вышла из дома, командир уже сидел верхом на белом коне, том самом, которым она недавно любовалась.
Девочка направилась было к командиру, но, о чем-то вспомнив, вернулась обратно. У двери, сидя на солнышке, спокойно умывалась, терлась лапкой Фатима.
— Гостей намывает, — улыбнулась Ильсеяр, вспомнив поверье. Она взяла кошку на руки и, ласково поглаживая, понесла в будку. — Ведь ты ничего не знаешь, Фатима. А я уезжаю. Только ты не волнуйся, ладно? Сюда кто-нибудь да придет, пришлют бакенщика. Может, и папа скоро вернется. Да и я сама не стану особенно задерживаться. А пока прощай, моя красавица.
Ильсеяр вытащила из котомки большую копченую рыбу и положила ее на блюдце кошки.
— Ешь, Фатима!
Потом Ильсеяр взяла со стола записку, которую она оставила для отца, еще раз прочитала ее и, подправив несколько букв, положила обратно.
— А тебя, Актуш, я возьму с собой. Пойдешь? Конечно, пойдешь! Иди простись с Фатимой… Эх, вы, и прощаться-то не умеете. Не знаете, что расстаетесь. — Ильсеяр с удовольствием научила бы их прощаться, но сейчас ей было некогда, и она, схватив Актуша за ошейник, побежала к батальону.
Командир отдавал последние приказания:
— Ровно через два часа мы должны быть там. Сейчас трогаемся. — Затем он повернулся к стоявшей в нерешительности Ильсеяр: — Ильсеяр Бикмуллина, ждем тебя… Товарищи красноармейцы, — обратился командир к бойцам. — Наш батальон сегодня пополнился новым товарищем. Он еще совсем юн, этот товарищ, но успел совершить дела, которые у всех нас вызывают истинное удивление. Он настоящий патриот! Вот он перед вами.
Красноармейцы смотрели на Ильсеяр с нескрываемым восхищением. А молодой боец с наганом за поясным ремнем снял с фуражки красную звездочку и нацепил ее девочке на грудь.
Ильсеяр сконфузилась, а встретившись глазами с Уметбаевым, который прикреплял пулемет к тачанке и улыбался ей, вовсе покраснела и опустила голову. Ее подвели к невысокой лошади, показавшейся ей самой красивой, и, подняв, посадили в седло. Ильсеяр смущенно глянула вокруг, не смеется ли кто над ней, но, увидев лишь дружеские улыбки, успокоилась и взялась за поводья.
В это время на дороге показался дозорный красноармеец, который должен был разузнать о появившемся неподалеку отряде, и еще двое верховых. Один из них, доехав до будки, заглянул в окошко и, соскочив с коня, вошел в будку. А другой, подъехав к командиру, доложил:
— Мы партизаны. Собрался наш отряд недавно. Семьдесят два человека, восемнадцать винтовок, шестьдесят сабель, один пулемет. Хотим присоединиться к вам.
Услышав знакомый голос, Ильсеяр невольно натянула поводья. Лошадка легко вынесла ее вперед, туда, где стояли командир и партизан. Удивленно вглядываясь в лицо старика, грузно сидевшего на лошади, Ильсеяр окликнула его:
— Дед! Дед Матвей…
Ильсеяр не ошиблась — это был Матвей Иванович. Он медленно повернулся к Ильсеяр. В первую секунду он, как бы не узнавая, смотрел на нее, потом сразу потянулся к ней:
— Внучка, внучка моя!
И командир батальона и красноармейцы изумленно смотрели на них. Матвей Иванович низко опустил голову и в нескольких словах поведал, кем приходится ему Ильсеяр.