Негр поднимается по лестнице, и ему в нос ударяет отвратительное зловоние.
Запах разлагающейся плоти. И человеческих испражнений.
Крыша частично обвалилась у конька, смотрящего на ручей, так что наверху света достаточно.
Плачет грудной младенец, лежащий спеленатый в переносной колыбели. Крошечная девочка буквально плавает в собственной моче, от закисших пеленок исходит вонь, но не это вызывает у поденщиков приступ тошноты.
На каменном полу рядом с колыбелью лежит белая женщина.
Она лежит на спине. На ней черный свитер с длинным рукавом, белые джинсы и туфли без каблука — то самое, что, как передавали по радио, было на ней, когда она пропала три дня назад.
Ее красивое лицо облепили мухи, а в сгустках крови и мозга под длинными черными волосами уже копошатся черви.
Апрель 1990 года
1
Дождливые дни и понедельники всегда действуют мне на нервы
Зеленые с ярко-красными прожилками волосы, торчащие дыбом, напоминали оперение попугая, а в тот день в зале суда округа Коллтон, с его строгими дубовыми скамьями и бледно-голубым ковром, даже пестрый попугай смотрелся бы менее экзотичным, чем этот Майкл Чарнецки.
Возраст — девятнадцать лет. Обилие татуировок, красные опухшие глаза. Череп с костями из нержавеющей стали, болтающийся в мочке левого уха. На подбородке багровый синяк, след от удара о рулевое колесо. И Майкл Чарнецки по-прежнему в тех самых черных обтягивающих джинсах и кричащей оранжевой с зеленым футболке с надписью «Прошвырнемся до Флориды», которые были на нем, когда дорожные полицейские вытащили его из машины, свалившейся около трех часов ночи в кювет с шоссе И-95, и препроводили в нашу новехонькую тюрьму.
Судья в черной мантии со своего высокого насеста хмуро взирал на Чарнецки, словно престарелая воловья птица, пока помощник окружного прокурора Кевин Фостер зачитывал обвинения: езда со скоростью 74 мили в час при разрешенных 65, управление транспортным средством в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, хранение марихуаны в небольших дозах.
— У вас есть адвокат? — спросил судья Гобарт, прекрасно знавший о том, что сам сегодня утром, едва ознакомившись со списком дел, назначенных к слушанию, поручил мне защищать Чарнецки — вот почему я сейчас сидела за одним столом с подзащитным.
Я встала.
— Ваша честь, я представляю интересы мистера… — взглянув на судебный распорядок, я бодро прочитала непривычную фамилию с уверенностью, которую на самом деле не испытывала: — мистера Чарнецки…
— Чарнецки, — робко поправил меня мой клиент.
— И представляете вы их не лучшим образом, мисс Нотт, раз вы даже не можете правильно произнести его фамилию, — язвительно заметил судья. — Признает ли ваш подзащитный себя виновным?
Еще до обеда мы с Кевином плотно поработали над этим делом. Помощник прокурора сбавил 78 миль в час до 74, отбросил пустяки насчет нарушения правил пользования ремнем безопасности и отказался от обвинения в создании аварийной ситуации. Однако по-прежнему остались управление транспортным средством в состоянии опьянения и хранение марихуаны. И мою задачу бесконечно осложняли разноцветные волосы, майка «Прошвырнемся до Флориды» и судья, который в зале заседаний думает в первую очередь о том, как решить личные проблемы.
Шоссе И-95, связывающее Майами с Нью-Йорком, проходит через округ Коллтон, штат Северная Каролина. Если честно, я не вчитывалась в закон, регулирующий содержание рекламных щитов вдоль федеральной магистрали, но он достаточно мягкий и дает возможность местным фермерам сдавать в аренду участки земли вдоль шоссе для установки плакатов, которые приглашают посетить магазины при фабриках и купить полотенца и одеяла, белье и одежду, и, разумеется, дешевые сигареты.
Будь воля Гаррисона Гобарта, наш участок И-95 несмотря на щедрые доллары, которые оставляют туристы, превратился бы в наглухо закрытый тоннель. И так судья Гобарт наказывал на всю катушку всех янки, которые по воле случая сворачивали с федерального шоссе к нему в суд. К счастью, оставалась последняя неделя до майских первичных выборов, поэтому Чарнецки, «прошвыривавшемуся» назад до городка Тинек, штат Нью-Джерси, повезло. Его умопомрачительная прическа, сатанинская серьга и майка с придурковатой надписью предоставляли Гобарту слишком много возможностей втоптать меня в грязь, поэтому судья в конце концов отпустил паренька, ограничившись трехмесячным лишением прав и штрафом в две с половиной сотни.