— Куда же ты бежишь от разговора, правдолюб?
— Отстань… — пробубнил Рэй.
— Как интересно! Сам повторяет пять раз один и тот же вопрос, а я ещё должен отстать! Как тебе будет угодно. Но посуди сам: на Паландоре тебе никак нельзя жениться. Вы оба попросту не справитесь с административной нагрузкой. Поодиночке вас надо опекать, а уж вдвоём — тем более! Если ты её так любишь, я мог бы, конечно, предложить тебе поселиться вместе с нами — знаешь, как в лучших домах Виттенгру, когда представитель богемы живёт под одной крышей с семейной парой в так называемом «творческом союзе». Мне лично не жалко, а ты ведь у нас всё равно что непризнанный поэт или художник. Но боюсь, что твои обязанности герда оставят тебе мало времени на такой образ жизни.
Рэй сжал кулаки. За семнадцать с половиной лет он уже привык к насмешкам брата, но ему было особенно неприятно, что он таким образом оскорблял Паландору.
— Если у тебя язык повернулся такое сказать, значит, ты её совершенно не любишь и не уважаешь, — ответил он, произнося слова как можно медленнее, чтобы голос его не начал дрожать. — А тогда зачем ты на ней женишься?
— Тебе назло! — ухмыльнулся Рэдмунд. — Ты ведь в этом уверен, не так ли? А если честно, то смотри: я рад, конечно, что Паландора тебе нравится, но ты теперь будущий герд. А она — будущая гердина. С такими исходными данными ваш брак неуместен по политическим причинам. Сам спроси у Верховного короля — он, скорее всего, и не подумал бы дать вам на него разрешение.
— Тебе зато подумал! — огрызнулся Рэй, не зная, что ещё сказать и сглатывая ком в горле, который никак не желал провалиться в желудок и исчезнуть. Рэдмунд облокотился о стену, широко расставив ноги, и с выражением озорного довольства, как после порции тройного мороженого в погожий летний денёк, ответил:
— Подумал. Ещё как подумал. И не просто подумал, а разрешил.
Рэдмунд не преувеличивал: Верховный король Ак'Либуса, Дасон Лион Эрнер, в самом деле, получил его прошение и рассмотрел этот вопрос, предварительно вынеся свою положительную резолюцию.
Выражаясь языком бюрократии, его кандидатура была утверждена. Пэрферитунус был, правда, не Рэди-Калус, а управлять земледельцами и белошвейками — не совсем то же самое, что тренировать военные части и вести счёт лошадям. Рэдмунд с иронией качал головой: он бы с удовольствием делегировал ткачих своему брату-балбесу, а сам занялся нормальными мужскими делами. «Не поменяться ли нам местами?» — спрашивал он себя после разговора с Рэем. Тем более, что эта девица, Паландора, так ему запала в душу. Все бы от этого выиграли. Но нет, вздыхал он, отец бы на такое не согласился. Он никогда не менял своих решений, особенно таких фундаментальных.
Рэдмунд не знал, что не одному ему приходила в голову подобная мысль. Феруиз, ознакомившись с ситуацией Рэя и не оставшись к ней равнодушной, со свойственной ей привычкой не откладывать дела в долгий ящик, уже действовала в этом направлении. Но потерпела поражение. Киану Тоуру, в сущности, было всё равно, кто там к кому какие испытывает чувства и на чьи земли метит: не маленькие, сами разберутся. Главное, Рэдмунда он восстанавливать в правах не собирался. Пэрферитунус — вотчина дома Пэрфе и их забота, а за Рэди-Калус лично он, Тоур, отвечал головой и, коли сын истратил его кредит доверия подчистую, эта дверь для него закрыта — и точка.
Однако лично для себя он не мог не отметить рвение, с которым Рэдмунд и Феруиз затеяли эту игру с Пэрферитунусом. Стоило один раз дать сыну хорошего пинка — и тот зашевелился! Тоуру теперь оставалось жалеть, что он не пинал его годами ранее: глядишь, из него вышел бы толк. Но что вздыхать о молодости, которая не знала, и старости, которая уже упустила свой шанс.
Что же касалось молодости новых поколений, то брак Рэдмунда и Паландоры был делом решённым, пусть даже, по словам Феруиз, и вторым оптимальным решением, благо первому, самому разумному, препятствовали обстоятельства. Свадьбу назначили на четвёртую неделю зимы и занялись усиленной подготовкой к торжеству, до которого оставалось двенадцать недель. Столь долгий срок был обусловлен тем, что на свадьбе планировал присутствовать сам Верховный король, которого, учитывая его высокий статус, в настоящий момент занимали более важные дела. Тем не менее, он освободил несколько часов из своего плотного графика, чтобы лично принять киана Тоура и юного Рэдмунда, а также киану Виллу и Паландору в своей крепости Эрнер для обсуждения деталей брачного договора. Погожим осенним днём, когда ветер кружил палую листву и аль'орн окрашивал мир в цвета сепии, мужчины отправились в Эрнерборгеримус. Столица приняла их с достоинством, разместила в замковых покоях для высокопоставленных гостей и уже вскоре Тоур Рэдкл удостоился аудиенции у короля. Тот приветствовал его в своём кабинете с арочными окнами, выходившими на запад, откуда были видны бесконечные горные цепи и снежные пики. Их величие, монументальность этих творений природы в очередной раз напоминали, как мал человек: игрушка в руках судьбы.