«Позднее я загляну и туда», — решила Паландора. У ведьм свои преимущества. И она с лёгким злорадством отметила, что, в отличие от Рэя, она побывает в Виттенгру так, как он никогда не сумеет.
Наконец она добралась до выставки полотен Пате́ и воочию убедилась в эпатажной абсурдности псевдореализма. «Хотя, такой ли уж он псевдо?» — спросила себя Паландора. Она по своему опыту знала, что мир, когда наблюдаешь его вне тела, способен подчас играть с тобой проказливые шутки: казаться перевёрнутым с ног на голову, раздутым, как пузырь, прозрачным, как воздух или, напротив, чрезмерно ярким и радужным, до рези в глазах. Рано или поздно он приходит в норму, нужно только уметь фокусироваться. Но что, если умение покидать физическую оболочку стало для Пате́ источником вдохновения? Она думала об этом и сейчас, наблюдая за мельтешащими внизу халатами.
«Можно ведь очень легко получить ответ на свой вопрос, — размышляла Паландора. — Отыскать живописца, переместиться к нему и спросить».
Развить эту мысль она не успела. У перил навесной галереи верхнего этажа показался мужчина лет сорока пяти, облачённый в белоснежный шелковый халат, расшитый ветвистыми голубыми узорами. Его густые платиновые волосы струились по плечам и ниспадали волнами на высокий и широкий лоб. Что-то в этом человеке привлекло внимание Паландоры. Он был представителен и статен, держал спину прямо, как человек благородных кровей, но, несмотря на свою прямоту, всё же клонился к земле, словно на его плечи постоянно давил невидимый груз. Ступал, опираясь на чёрную лакированную трость с серебряным набалдашником в виде птичьей головы с острым клювом. Передвигался при том он крайне осторожно, ощупывая тростью пространство перед собой, прежде чем сделать следующий шаг. Дойдя до перил, мужчина прислонился к ним и взглянул вниз. Задержавшись на пару мгновений, он вздрогнул плечами и неожиданно запрокинул голову, устремив взгляд в потолок — туда, где находилась киана. Паландоре показалось, что он может её увидеть, и она поспешно спряталась за карниз. Но, приглядевшись к этому человеку, осмотрев исподтишка его лицо, Паландора убедилась в том, что мужчина не мог видеть ни её, ни аль'орн, что так ярко светил сквозь стеклянный купол, ни чего бы то ни было вокруг. Он был слеп.
Что-то в облике этого господина заставило её сердце сжаться в груди. То ли его невидящие серые глаза, то ли красивое благородное лицо, подёрнутое тенью глубинной скорби. То ли эта трость с набалдашником. Паландора на краткий миг узнала в нём себя саму. У неё появилось стойкое ощущение, что этот мужчина, как и она, оказался в какой-то момент в жизни совсем не в том месте, где должен был быть. Его судьба совершила резкий непредвиденный поворот, и его вынесло на обочину.
«Как и меня, — подумала девушка. — Ведь я должна была быть счастлива с Рэем».
От этой мысли ей стало ещё более тоскливо и, не спрашивая себя, зачем она это делает, Паландора скользнула сквозь крышу и опустилась рядом с мужчиной. Тот снова вздрогнул и наклонил голову, глядя сквозь неё. Паландора провела пальцами по его стриженным бакенбардам и неожиданно поцеловала его в лоб.
«Пусть это подарит вам счастье, — прошептала она. — Пусть хоть кому-то из нас двоих будет уготована лучшая доля».
Очнувшись от своего наваждения, Паландора поспешила обратно на лавку. Открыла глаза, потянулась затёкшими руками к солнцу. Тяжко вздохнула и побрела прочь вдоль по улице.
Глава 25
На следующий день после возвращения короля Рэдмунд, Паландора и их сопровождающие собрались в канцелярии его величества для оформления предварительного брачного контракта. Когда документы были завизированы по форме и сам Верховный король, поставив на них размашистую подпись и добавив печать, благословил молодых, Паландора внутренне вздрогнула. Дело, казавшееся ей до тех пор злой, но всё же шуткой судьбы, было решено. Оно не имело никакого смысла, и всё же, это случилось. Обладай она большей решимостью, она сама бы обратилась к королю, упала бы в ноги и умоляла его остановиться. Именно это она и планировала сделать по приезде в столицу, но король Дасон обладал таким столь необходимым особам его ранга гипнотическим даром вызывать у людей трепет и подчиняться его малейшему слову и жесту, что девушка при первом же взгляде на него полностью позабыла о своём намерении.