— Не беспокойтесь, господин! — с улыбкой ответила Рруть. — Мы взяли с собой немного гостинцев: карамельки, бусы, ленты, мелкие монетки. В долгу не останемся! Ещё я буду плясать.
— Рад слышать, — похвалил Рэдмунд, отчего девушка покраснела и опустила глаза. — А ну-ка, спляши нам сейчас. Мы подхватим! А то холодно что-то у вас на холмах, так хоть согреемся.
Рруть поклонилась ему и пустилась в пляс. Взяла госпожу за руку, та — за руку Рэя, и вскоре все дружной цепочкой, пританцовывая, вошли в деревню. Постучались в первый попавшийся дом, ярко освещённый луной, и с порога запели колядную песню.
— Эй, идите-ка все сюда! — позвала пышнотелая хозяйка в расшитом шерстяном сарафане. — Вы только поглядите, что за гостей нам послал нынче Создатель! Сама киана Паландора пожаловала! А каких парней с собой привела — залюбуешься!
Узнав под шумок от Рруть, кем были их провожатые, хозяева удивились ещё больше. Раскланялись, пригласили их внутрь, усадили за стол и налили горячего глёга. Вынесли целых три мешка и наполнили один из них чуть ли не наполовину, так что у Паландоры промелькнула тревожная мысль: уж не обирают ли они добрых людей?
— И думать забудьте! — ответили им. — За такое представление никаких харчей не жалко!
Рэдмунд, как и обещал, провёл с сестрой показательный бой на заднем дворе, а Рэй сыграл им на дудке, которую захватил с собой в Пэрферитунус скорее по привычке и из-за её малых размеров, но никак не оттого, что был настроен играть.
В следующем доме их ожидал не менее радушный приём, а в третьем настойчиво пытались напоить крепким лито, который (условно подпольно) готовили сами. Фанас, так и быть, не отказался от чарки, за что получил нагоняй от господина, который не желал потом в одиночку тащить мешки за этого лентяя, когда у него начнут заплетаться ноги.
По всей деревне вмиг разнеслась весть, что кианы удумали колядовать. Местные колядники заметно поскучнели: с господами им было не тягаться. В домах зато пронёсся вихрь: каждый, как мог, готовился к приёму высоких гостей. Собирал на стол лучшие яства, кипятил глёг, прихорашивался, будил прикорнувших было малышей и стариков. Песни и шутки не умолкали, звенел металл, мешки наполнялись и Фанас всё больше гнулся к земле под их тяжестью. Паландора и Рруть раздали все конфеты и бусы, Рэй перечитал все знакомые ему эскатонские стихи и даже пару виктонских (экзотика!). У самого Рэдмунда отваливались руки, которые он натрудил, отражая выпады Феруиз и помогая слуге таскать мешки. Но вечер однозначно удался.
Их провожали всей деревней: каждый вышел за порог и пожелал кианам счастливой зимы и долгой и безбедной жизни, а Рэдмунду и Паландоре — семейного счастья. Наглец всем разболтал о своей предстоящей женитьбе, и девушке пришлось сохранить хорошую мину, чтобы не давать деревенским повода для сплетен. Но это ей дорогого стоило.
«Ну, ничего, — решила она, — я с тобой ещё поквитаюсь».
Едва возвратившись, они услали Фанаса в кухню разбирать с прислугой дары, а сами, выпив по заключительному на сегодня стаканчику глёга, договорились ложиться в постель.
— Не торопитесь подниматься к себе, — попросила вполголоса Рэя Паландора, — мне нужно с вами поговорить.
Они дождались, пока остальные скроются в спальнях, и тихо спустились в гостиную, к потрескивавшему дровами камину, в котором в Единую ночь не принято было гасить огонь. Сели напротив него, как когда-то в Астуре, и долго молчали, глядя на языки пламени, вдыхая запах аниса.
— Поедемте в Эрнербор, завтра же утром, — предложила она. — Расскажем обо всём королю. Уверена, он войдёт в наше положение. А всем остальным открыто объявим, что свадьбы не будет. Что я не намерена выходить за вашего брата.
Рэй хмуро молчал. Он сам очень сильно желал всё исправить, восстановить справедливость. Но пойти наперекор отцу, и брату, и королю? Для этого требовалась недюжинная смелость, которой он не обладал. Рэй был уверен, что едва он попытается завтра сделать такое заявление, как удивит сам себя, если устоит на ногах и не хлопнется в обморок. «Эх, будь я хоть чуточку более храбрым…» — думал он.
— Отчего вы молчите? — спросила его Паландора.
Рэй мотнул головой, провёл рукой по волосам. Он не хотел признаваться в своей слабохарактерности, стыдился её. Пробормотал что-то невнятное.
— Что нам делать, если ничего не выйдет? — прогудел он, не поднимая на неё глаз. — Если нас не послушают?