— Подходите первым, разрушитель, — предложила гердина.
Рэдмунд опустил руку в мешок и наугад выудил пару: один коричневый носок и один красный. За ним выстроилась очередь. Только Феруиз удалось достать одинаковые красные носки.
— Нелюдимка, — сказал ей Рэдмунд. — Думаешь избежать обмена? А ну давай сюда один из носков в обмен на коричневый и иди мучайся, а я на сегодня закончил.
— Вот ещё, — ответила девушка и отвернулась от брата.
Позже она, всё-таки, согласилась меняться, чтобы поддержать компанию и дух праздника. Второй красный носок она отдала Паландоре в обмен на её зелёный, а коричневый обменяла на такой же зелёный у отца. Паландора отдала свой второй синий носок киане Вилле в обмен на фиолетовый и в итоге осталась одна с носками разного цвета.
— Я виню Рэя, — заявил Рэдмунд, — если бы братишка присоединился к нам, как подобает, не возникло бы этой путаницы. А так придётся вам, киана, меняться на улице.
Девушка попросила Рруть выбрать себе из мешка пару, но и здесь ей не повезло.
— Голубой и жёлтый, — объявила та с притворной грустью, намеренная позже обменяться с деревенскими подружками.
— Ладно, — вздохнул Рэдмунд, — давайте сюда свой фиолетовый. — Я уже принудил сестру к необязательному обмену, придётся теперь за это поплатиться.
— Ну, побратались! — объявил киан Тоур, когда сын отдал красный носок Паландоре.
— Едем в город, — предложил тот, — а то что я теперь, как катреолский шут, должен всю зиму щеголять в разноцветных носках?
— Я пойду растолкаю братишку, — сказала Феруиз. — Проверю, как он там и поедет ли с нами, если ему уже лучше.
Паландора вызвалась её сопровождать, и девушки поднялись наверх.
Рэй недавно окончил завтракать и выглядел вполне здоровым, хотя и очень бледным. Он вымученно перехватил укоризненный взгляд Паландоры и откинулся на подушки.
— Ты бы прекращал играть в мнимого больного, — посоветовала ему Феруиз. — Думаешь, мы не знаем, чем ты действительно болен? Слушайте, я как могла осенью попыталась разрешить вашу ситуацию, но там, помимо человеческого фактора, такое ощущение, что завязана какая-то особая политика, что даже самому Оландо не под силу было бы распутать этот клубок. Рэдмунд и тот вернулся из Эрнербора сам не свой, как будто ему предложили не Пэрферитунус, а господство над чертями на Фээр. В общем, бросайте уже оба горевать и поступите, как я: отбросьте сантименты куда подальше. В нашем деле они — дурное подспорье. Давай, поднимайся, братишка, и поехали в Озаланду.
Рэй кряхтя подчинился. Когда Феруиз отошла к окну, чтобы раздвинуть шторы, Паландора шёпотом спросила у него, почему он не вышел к завтраку.
— Это бы всё равно ничего не изменило… — уныло ответил тот.
«Струсил», — догадалась она и уже не впервые укорила себя за то, что её избранник оказался таким слабовольным.
В городе, как и накануне, царило оживление. Ребятишки носились как угорелые и лупили друг друга снежками и ветками падуба. Иные активно менялись носками — для детей их вязали двухцветные, с узорами, с бахромой, так что подобрать подходящую пару было делом куда более сложным. Таким образом поощрялась их находчивость, умение найти общий язык с товарищами и незнакомыми ребятами. Многие в третий день паланора благодаря этой нехитрой традиции заводили новых друзей: собственно, в этом и заключался основной смысл празднования Зимнего Единства.
А у пирса, хлопая заиндевелой парусиной на ветру, стоял ладный ореховый галеон с изрядно просевшей ватерлинией, который по окончании празднеств должен быть отправиться на материк.
— Ещё не поздно, — шепнула Паландора на ухо Рэю, как бы случайно поравнявшись с ним, — бежим на этом корабле!
Рэй, разом заинтересовавшись смерзшимся булыжником под сапогами, уткнулся носом в землю и прогудел что-то невразумительное.
— Ну же! — поторопила его Паландора. Тот мотнул головой, поднял было руку, указав ею в сторону галеона, но передумал и сделал отмашку, добавив несколько комканных наречий.
— Чего ты там бормочешь? — не слишком галантно поинтересовался Рэдмунд, задержавший шаг и наблюдавший за ними. Рэй открыл рот, как рыба, вытащенная из воды, выпустил струю пара.
— Я… Я не бормочу, — ответил он вдруг твёрдым голосом. — Я рассказываю киане Паландоре, как точь-в-точь на таких же торговых кораблях в славный город Алчиче под прикрытием прибыло краксийское войско под командованием блузского принца Тони, влюблённого в прекрасную Чиру, насильно выданную замуж за его кузена.