Неизбежно возникает вопрос: кем же была эта Паландора и что связывало её с кианой Виллой? То была дочь её близкой и дорогой сердцу подруги, по трагической случайности оставшаяся без отца и матери. Гердина не пожелала отдать двухлетнюю девочку в Дом братьев и сестёр Пэрферитунуса, но решила вырастить её сама, как родную дочь — племянницу, внучку, называйте, как хотите.
— Дочь её дорогой сердцу подруги, — вздохнула Паландора. — Право, не такой уж и дорогой, если её ребёнка можно вот так запросто оставить дома и не взять на ярмарку: причём, подумать только, из-за какой ерунды! Знаете, может, и правда есть смысл найти себе мужа — посмеет тогда эта вредная киана мне что-нибудь запретить!
— О, да, госпожа, но что, если тогда вам запреты будет чинить ваш супруг?
Глава 4
Паландора поднялась на колени и выглянула за полог. Девушка в кружевном переднике, которой принадлежало столь неосторожно оброненное замечание, звонко рассмеялась, но, увидев взлохмаченную киану, покраснела и зажала рот ладошкой. Паландора укоризненно покачала головой.
— Рруть… Нехорошо подслушивать чужие разговоры.
— Абсолютно верно замечено, госпожа. Но я полагала, что вы говорите со мной. Ведь, кроме нас, здесь никого больше нет.
— Но я даже не слышала, как ты вошла.
— С кем же тогда вы беседовали, госпожа? — удивленно спросила Рруть, протирая пыль с каминной полки.
— Сама с собой. И, да, эти разговоры тоже относятся к тем, что неприлично подслушивать.
Паландора слегка кривила душой, в том числе и перед собой. Она действительно имела привычку говорить вслух, оставаясь одна, но при этом никогда не ощущала себя по-настоящему одинокой. У неё было чувство, что все её монологи имеют свою аудиторию. Что за ней постоянно наблюдают десятки любопытных глаз. Не только за ней, разумеется, такая честолюбивая мысль её не посещала, но всё же ей чудилось, что имо денно и нощно находятся под присмотром существ из какого-то потустороннего, что ли, мира. Изредка она даже видела этих существ — как солнечные блики, радужные разводы, утреннюю росу или микроскопические капельки пара в воздухе после дождя. Стоило только чуточку сосредоточиться и захотеть их увидеть.
Паландора ни с кем не делилась этим своим открытием, сделанным уже очень давно. Она вообще была не из тех, кто привык делиться своими мыслями — по крайней мере, с людьми. С этими же существами она привыкла вести долгие разговоры. Они редко отвечали (по крайней мере, словами), но этого и не требовалось. Главное, они всегда были готовы её выслушать.
И надо же было сейчас прийти Рруть и ей помешать! Впрочем, Паландора была рада отвлечься и поболтать со служанкой, которая, покончив с пылью, взяла в руки веник и, потупив взор, заметила:
— Если присутствие других вам неугодно, госпожа, достаточно всего лишь запереть дверь. Скажите, позволите вы мне продолжить уборку или мне лучше уйти?
Киана озорно улыбнулась. У неё созрел план.
— Лучше всего будет, если ты позволишь мне помочь тебе, Рруть.
— Но, госпожа…
— Да-да, я знаю, кианам не положено заниматься такими делами, и это работа слуг, и что скажет любезная Вилла, и прочая чепуха! Так вот: кианы Виллы сейчас нет дома, а, значит, я могу немного развлечься. Будь добра, передай мне веник.
Рруть более не возражала и, вооружившись щёткой, киана принялась за работу. Вдвоём девушки справились с уборкой намного быстрее, переходя из комнаты в комнату и смахивая пыль, подметая, взбивая подушки и наводя чистоту. Затем они спустились в кухню, и Рруть принялась мыть посуду, а Паландора насухо вытирать её полотенцем. Время летело незаметно.
— После обеда пойдём в Пэрфе-Кур? — предложила девушка служанке. Та согласилась. К этому времени она уже успела рассказать все последние новости из деревни и упомянула о том, что местные ребятишки давно не видели свою любимую киану и очень по ней скучали. Сказано — сделано. После незамысловатого обеда, состоявшего из свежей окрошки и запечённого картофеля с грибами, девушки поднялись к себе и переоделись в лёгкие сарафаны с широкими поясами. Рруть заплела длинные волосы Паландоры в две толстые косы и собрала небольшую дорожную корзинку, куда она сложила кошелёк, медовые и мятные конфеты для детей, набор лоскутов и ленточек, и томик из серии естественных наук. Обувшись в летние сандалии из сакшо, девушки вышли из замка и, обогнув изумрудный холм, уже через каких-то десять минут были в Пэрфе-Кур. Едва они поравнялись с первыми домами, как их окружила толпа ребятишек всех возрастов — от карапузов до парней и девушек на выданье. Паландору здесь очень любили. За неимением подруг своего сословия и иных развлечений в замке помимо чтения и водных процедур, она сблизилась с деревенскими жителями, охотно им помогала, играла с детьми и рассказывала им необыкновенные истории из прочитанных книг, либо читала им вслух. Жаль было только, что простому народу приходилось то и дело оказывать ей почести. Паландора в них не нуждалась и переживала, что, несмотря на душевные и открытые отношения, которые установились между ними, эта разница в общественном положении неизменно их разделяла.