В данном случае выбор был очевиден.
— Будете разворачивать их вместе со мной? — спросил Рэдмунд, указав на гору сокровищ, но Паландора, ничего не ответив, присела на диван у окна и опустила голову на руку, согнутую в локте.
— Как пожелаете, — вздохнул он и сорвал обертку с первого попавшегося свёртка, в котором обнаружились золотые карманные часы и астролябия.
— Дайте догадаться… Дедуля прислал вместе с мамой. Значит, придётся составлять благодарственную записку на виктонском. Я и на эскатонском-то писать не мастер. Поможете?
Паландора усмехнулась и воздела глаза к потолку.
— Ничего, мы обсудим это завтра. А вот ещё кое-кто очень практичный прислал нам чернильные приборы и перья.
«Скорее всего, старинная подруга кианы Виллы, владелица большой гусиной фермы к востоку от Зантура», — подумала Паландора, но вслух ничего не сказала. Этим вечером она вообще была немногословна и, пока комната покрывалась обрывками обёрточной бумаги и лент, едва ли произнесла больше двух фраз.
«Может так статься, что он надолго увлечётся и устанет, — с надеждой подумала она, — тогда он сразу ляжет спать, и не придётся прибегнуть к своему плану».
Рэдмунд, между тем, развернув ещё один свёрток, обнаружил в нём превосходную пару сапог из чёрного сакшо, а также напульсники и повязку на лоб. На каждом из изделий сбоку было выгравировано клеймо мастера с Рябиновой, и он смекнул, что к чему. Вот уж не ожидал, что его подруга пришлёт ему свадебный подарок — причём только ему лично. Хитрая лиса. Эти мысли настроили его на благодушный лад. Если бы невеста проявила больше интереса к распаковке подарков, они бы разделались с ними со всеми куда быстрее, к тому же одному было не так интересно. «Позвать бы сюда Феруиз, — подумалось ему. — Или Агриса. Мы бы славно повеселились за этим занятием. Налу тоже мог бы прийти, с него станется, но этот скряга наверняка достал бы записную книжку и начал высчитывать стоимость каждого свёртка».
— А эти, смотри ж, поскупились… — пробасил бы он, даже не развернув упаковку. — Ещё и скидку, поди, запросили.
Сам Налу подарил ему хлыст. «Вещь в хозяйстве нужная, — добавил он в записке, — причём не только для лошади». И присовокупил к словам нагло ухмыляющуюся и подмигивающую рожицу. Как это было понимать?
А вот и обещанный подарок от Феруиз. Высокий, ростом с него, и замотанный в ткань и бумагу.
Тренировочный манекен в натуральную величину. Смуглый, эбеновый, облачённый в бутафорские асшамарские доспехи. А сам состроил гримасу и оскалил все тридцать два зуба. Ничего себе!
Был ещё фарфоровый сервиз, масса тканей и гобеленов, ковров; модные шляпки, набор для игры в монаварту. Киана Фэй писала, что думала привезти с собой хрустальную гармонику, но побоялась, что та не переживёт тягот долгого пути, и ограничилась набором бокалов, покрытых глазурью. Пара из них в самом деле разбилась при корабельной качке, так что решение отказаться от гармоники действительно было благоразумным.
Имелись, конечно, и крупные подарки, вроде саней и кареты — да и самих лошадей. Присутствовала и мебель, которая при всём желании не уместилась бы в этой комнате. И оружие, и сбруя. Всё это упоминалось на бумаге, сопровождаемое описью, и предстояло изучить это завтра.
Рэдмунд поднял взгляд к окну и заметил, что, пока он был увлечён распаковкой коробок и свёртков, его невеста успела уже ускользнуть.
«Ну, правильно, — подумал он, — отправилась переодеться. Мужчинам ведь хорошо: накинь простую белую мантию, волосы причеши — и вот ты уже красавец-жених. А женщины что навыдумывали…» Он в свой латный доспех не облачался так долго, как иные красавицы в их гору юбок. И хоть бы объяснили доступно, чего это ради. Мать говорила: ах, не поймёшь, а сестрёнка и сама этого не понимала и избегала подобных нарядов. Может, хоть эта просветит…
Скрипнула дверь, и Паландора вернулась, одетая в мягкое домашнее платье с широкими длинными рукавами. Куталась в эти рукава, как в смирительную рубашку, которой спелёнывали теряющих разум бойцов, получивших ранение на поле боя, чтобы отнести их в лазарет.
— Вы уже закончили? — спросила она, глядя поверх его головы.
— Оставлю до завтра, — махнул он рукой и поднялся с колен. Обрывки шальной обёрточной бумаги зашелестели, взмыли на миг над паркетом. Не зная, что ещё добавить, он направился к умывальнику, брызнул водой на лицо. Паландора дожидалась его у окна. Покончив с умыванием, он споро переоделся за ширмой и сел на угол кровати.