Неизвестно почему так происходит всегда — возможно, у природы есть свои традиции, что рука об руку идут с традициями человеческими, но именно так всё и случилось в тот памятный день. До гарнизона все добрались насквозь промокшие, уставшие и уже не горевшие желанием насмехаться над пехотинцами с пушком на подбородке. А пехотинцы, проникшись их линялым жалким видом, пустили их к себе в казармы, накормили, отогрели. И долго ещё, до самой поздней ночи слушали их частые куплеты, и присказки, и прибаутки. Кавалерия, приходя в себя, вновь обретала гордость и входила в раж, хвалилась своей удалью и смелостью. Ребята хвастались застарелыми шрамами и татуировками, но и пехота от них не отставала. А те, кто был из отставших, просили приобщить их хотя бы к татуированному братству, добавить им на кожу хоть маленькое, хоть временное, смываемое произведение искусства. Находились игла и чернила, и начиналось действие: малыми группами и в строгой тишине, чтобы не вызывать подозрений у начальства.
Рэдмунд понаблюдал за этим, а потом рванул на себе рубаху: рисуйте, мол, и мне. Но тут уж на него сбежался поглазеть весь гарнизон. Под тем или иным предлогом прохаживались мимо заветной казармы в ожидании чуда, и чудо не замедлило явиться в лице начальника гарнизона, заподозрившего таки неладное. Он живо отправил всех на свои места, особо пригрозив дневальным, кое-кого посадил под арест, а кавалеристов определил на ночь в конюшни, каждого рядом со своим скакуном.
«И ночуйте здесь, как хотите, — добавил он. — Но чтобы порядок был образцовый».
Завернулись в одежды, в попоны, упали в душистое сено и под дробный стук капель по крыше не размыкали глаз до самого утра. А на следующий день им предстояла такая же долгая лихая дорога домой.
Глава 10
Вероломное небо, раз пролившись долгожданным дождём, не думало останавливаться на достигнутом, низвергая на иссушенную альфером землю всё новые потоки воды, размывая дороги и выводя из берегов озёра.
Паландора подолгу стояла у витражных оконных створок — длинных, узких, вытянутых от пола до потолка и стыдливо прикрытых тюлем. Она наблюдала за каплями воды, лениво стекавшими по стеклу, вслушивалась в бархатный шелест дождя, взглядом прикасалась к потемневшей от влажности набухшей зелени и поднимала головки поникших цветочных бутонов. Бутоны, подчиняясь её силе, на миг устремлялись крылышками сложенных лепестков в смурное небо, но тут же вновь обмякали, прогибались под тяжестью новых дождевых капель.
Природа обновлялась, омывалась и лужами разливала мокро́, так что на новые приключения девушку пока не тянуло. Она куталась в сизую шаль, но продолжала зябнуть. А мыслями возвращалась к резному терему Иволги, к сладкой горечи рябинового пунша на её губах и проникновенному взгляду юного Рэдкла. Какой это был обходительный молодой человек, он тогда ей здорово помог и сумел не оставить после себя чувство неловкости. Время, проведённое в его компании, подарило ей несколько приятных мгновений и могло бы положить начало долгой и крепкой дружбе. Определённо стоило его навестить в один из этих дней — когда облака, наконец, рассеются и покажется солнце.
Этот день наступил, и довольно скоро, но совершенно не так, как ей представлялось. Облака так и продолжали грозно сверкать молниями и грохотать над умытой землёй. Ливни упрямо орошали поля и сады. Раскисшие дороги и не думали собираться воедино, зловеще зияли глубокими колеями и с чавканьем заглатывали обувь и лодыжки любого, понадеявшегося по ним пройти.
Киана Вилла не переставала благодарить небеса за то, что такое непогодье обрушилось на них аккурат после ярмарки, и никак не до. Но зато её юбилей грозил сорваться. А ведь она уже разослала приглашения, закупилась провизией и заказала портнихе новый наряд. Кое-кому из гостей даже ураган и землетрясение не помешали бы появиться на празднике, но большинство приглашённых состояли из таких же благородных тётушек в летах, для многих из которых спуститься во внутренний сад на десятиминутную прогулку в ясную и тёплую погоду, в штиль, уже было приключением.