«Фанас! — крикнул он во всё горло. — Оседлай мне Вихря, да поживее!»
Нет лучше средства для успокоения чувств, чем конная прогулка.
Рэй в это время находился в глубокой прострации. С того самого момента, как он покинул покои отца, он усиленно думал, и мысли его бродили по кругу. Было очевидно одно: новоявленный наследник земель паниковал.
Он оказался меж двух огней. Мягкость натуры не позволяла ему отказаться от новой возложенной на него роли, и она же не позволяла достойно справиться с ней. С раннего детства Рэй привык видеть наследником брата, сам же он довольствовался положением, в которое его поместит судьба. Каким именно? Об этом он почти не задумывался и плыл по течению. Ему нравилось упражняться в поэзии, музыке и живописи — сразу трёх искусствах, ни в одном из которых, правда, он не достиг сколь-нибудь значимых успехов. Но это было не важно, покуда все три доставляли ему удовольствие.
Рэй и сейчас попытался прибегнуть к каждому из них в надежде обрести успокоение. Но в панике он лишь измазался краской и извлёк пару фальшивых нот из любимой флейты. Что же касалось стихов, он не ждал от себя особого вдохновения, так как буквально на днях закончил небольшое стихотворение и до сих пор находился от него под впечатлением. Поскольку Рэй едва вступил в счастливую пору юношества, немудрено, что писать он порывался о любви. Не имея покуда никакого опыта на этом поприще, он удовольствовался собирательным образом прекрасной незнакомки и посвятил ей сонет, первые строки которого сложились легко и непринуждённо, последующие же заставили попотеть.
Когда хватило бы мне красок,
Я написал бы Ваш портрет.
Средь тысячи безликих масок
Ценю я живость Ваших черт.
Когда хватило бы мне неба,
Я б на него добавил звёзд.
Из них сложил бы я Ваш образ,
Из света сотканный и грёз.
Эти два четверостишия были написаны погожим летним днём на одном дыхании, а дальше начались проблемы.
Когда хватило бы мне стати,
Я б дотянулся до небес…
(И очень вовремя и кстати
Я понял: не туда залез!)
«Нет, лучше я перепишу», — заметил Рэй, и начал сызнова.
Когда хватило бы мне… духу?
Вершину Тао покорить,
Тогда лишь был бы я достоин
Свободно с вами говорить.
«Глубокомысленно! — одобрил он. — А, главное, скромно».
О чём Рэй не мог знать, так это о том, что ещё на этапе «неба и звёзд» за рождением нового стихотворного шедевра вовсю наблюдали два свидетеля, предпочтившие, впрочем, остаться инкогнито. Рэдмунд и Феруиз спускались во двор и, проходя мимо его комнаты, были привлечены раздававшимся из-за двери речитативом. Не сговариваясь, они прильнули к створкам и превратились в слух. Эти двое с детства не упускали случая посмеяться над младшим братом, который, в отличие от них, был более слабым физически и не уделял должного внимания истинно мужским занятиям: верховой езде, тренировкам, спаррингам и охоте, предпочитая проводить время за книгами, живописью и музыкой. По сравнению с ним даже Феруиз была более мужественной, как считали они. И сейчас судьба предоставила им возможность понаблюдать за чем-то многообещающим в плане веселья.
А Рэй, между тем, продолжал, тщательно подбирая каждое слово и произнося его, по меньшей мере, раза три:
Когда хватило бы мне власти
И сил империю создать,
Я правил бы ей с меньшей страстью,
Чем мог бы лично вам отдать!
Рэдмунд наморщил лоб и сдавленно хрюкнул: «Что он имеет в виду?»
Его сестра зашипела и приложила палец к губам. Ей было интересно, чем кончится дело. Но последние строки в тот день так и не сложились. В конце концов, непоседливой Феруиз надоело ждать, и она напомнила, что лучше отправиться на прогулку, как они условились, пока не стемнело. Лишь пару дней спустя, движимые остаточным любопытством, ребята тайно проникли в комнату Рэя и среди прочих бумаг обнаружили финальные четверостишия: