— Да, ты прав, — сказала Паландора, — нам обязательно стоит посетить столичную галерею. Я никогда плотно не интересовалась живописью, но ты настолько увлекательно рассказываешь, что такими темпами в мире станет одним знатоком и ценителем искусств больше.
Они по-прежнему неторопливо пересекали бесконечный луг, пока неожиданно не очутились на свежескошенной тропе. Переглянулись, по очереди указали на состриженную полосу и — вопреки недавнему сговору, преступно спешились в лугах, пестревших лиловыми шишечками клевера и ромашковыми солнышками в бахроме подвядающих лепестков. Подобно лошадям на первых пейзажах Рэя, осторожно ступали ногами — тремя на двоих — по травяному ковру, приминали созвучно потворствующий этому мятлик, обходили подорожники и лопухи. Раз зацепились платьем за чертополох, чем обидели грузного пышнотелого шмеля, в последний раз сподобившегося собрать последние капли нектара, прежде чем цветы опушатся и облетят. Шмель зажужжал, ткань потянулась, освободилась — осталась зацепка. Паландора расстроилась было, но тут же решила не огорчаться: девчонки в деревне зашьют.
— Позволь, я тебя нарисую, — попросил Рэй, разглядевший нечто прелестное в её выражении лица и в том, как быстро мимолётная грусть на нём сменилась прежней безмятежностью.
— Позволю, — ответила та, словно оказывая великую милость. — Если у тебя найдётся, чем.
К её изумлению, Рэй извлёк из внутреннего кармана лёгкого сюртука заблаговременно припасённые бумагу и карандаши.
— Я не выезжаю без них, — пояснил он. — Никогда не угадаешь, в какой момент, в какой точке бытия повстречается нечто такое, с чего я хотел бы сделать эскиз.
Паландора опустилась на колени и обхватила руками стрельчатые, с зазубринами, листья отцветших одуванчиков. Подалась грудью вперёд, замерла.
— Рисуй, — сказала она.
— Ты точно сумеешь застыть в этой позе хотя бы на двадцать минут? — спросил Рэй, устраиваясь напротив неё.
Паландора, у которой уже начало затекать запястье, обворожительно улыбнулась и подтвердила своё намерение продержаться ближайшую четверть часа. Краем глаза она наблюдала за группой божьих коровок, облепивших стебли вьюнка с трубчатыми лиловыми цветами.
— Тогда замри вот так. Не поднимай и не отводи взгляд.
— Как скажешь. Твори свой шедевр.
Уже через пару минут статичность ей опостылела. Хотелось подняться, вытянуть ноги или хотя бы повернуть шею. Жизнь вокруг стрекотала, жужжала, трещала. Крякала с нежно-зелёных небес. Аль’орн припекал, буравил белые плечи, проникал за вырез платья, растекался под ним, конденсируясь каплями пота.
«Как хорошо, — подумала Паландора, — что мне вовсе ни к чему сидеть тут истуканом».
Убедившись, что её тело не потеряет опору, девушка выскользнула из него и, несомая ветром, проплыла мимо Рэя, склонившегося над жёваной кипой листов. Задержалась за его спиной и наблюдала за тем, как он мягко кладёт штрихи на бумагу, как бережно повторяет изгибы тела натурщицы, кудрявит её локоны у висков и затеняет складки одежды. Как, допустив ошибку, качает головой и, переворачивая лист, начинает всё сызнова. Наблюдать за работой было куда увлекательнее, чем сидеть по ту сторону листа и гадать об успехах художника.
Насмотревшись вдоволь, Паландора пробежалась по лугу, пересекла его по спирали и вернулась, наконец, к своим одуванчикам.
А потом первые капли дождя упредительно стукнули их по носу и щекам. Рэй бросил взгляд на небо, оценил низость и пышность собравшихся облаков и сложил наброски. Прихрамывая, подошёл к Паландоре.
— Поднимайтесь, киана. Поедем в укрытие, пока не начался ливень.
Он наклонился к её волосам, аккуратно убранным и пахнувшим лавандой и мятой. Как ему хотелось их поцеловать. Паландора об этом догадывалась — в целом, она была не против, и лишь его нерешительность вызывала у неё лёгкое недовольство. Но вот он, так и не осмелившись, подал ей руку, и Паландора, вместо того чтобы подняться, с силой её потянула и опрокинула застигнутого врасплох юношу в мягкую, прогретую солнцем траву.
— Никуда не поедем, — объявила она.
— Но мы ведь промокнем!
— Пускай. Никуда не поеду, — смеялась она и не отпускала его, и он сдался. Лёг навзничь, примял душистый клевер, сорвал былинку и закусил её, как мальчишка. Паландора устроилась рядом.
— Посмотри на меня, — попросила она. Рэй наклонил голову.
— У тебя очень красивые глаза, — сказала Паландора, встретившись с ним взглядом.