— Я… знаю́? — произнесла она с немым вопросом в глазах.
— Зна́ю, — поправил её Рэй и спросил, владеет ли она виктонским.
— Немного. С чтением, во всяком случае, справлюсь, если не напутаю ударения. Да, вы правы, по ритму здесь подходит «зна́ю». Буду на него ориентироваться.
И, набрав в грудь воздуха и очаровательно улыбнувшись, она принялась декламировать с придыханием:
Я знаю эту жизнь,
Как знает счёт торгаш,
Как знает мёд пчела,
Как знает лёд потомок югге.
*
Я знаю первый вздох,
Как он с последним схож,
Как шелест листьев рощ
Под белой негой солнца юга.
*
Я знаю облака...
— И что-то там ещё… — продолжила она, не сбиваясь с ритма и пояснила:
— Я слов таких не знаю просто. В общем, так далее и тому подобное. И завершающие строки:
Ты зря, мой друг, решил,
Что вовсе не хорош:
Поверь, мне, это ложь,
Которая так угнетает.
*
Тебя я знаю так,
Как знаю я себя,
Вот только я себя
Увы, совсем почти не знаю.
Она не вполне понимала, что именно читает, но старалась и хлопала ресницами, опуская их на выразительные ясные глаза, в такт каждой строчке. А в конце открыто рассмеялась и одним махом стряхнула с себя маску показного наваждения. Рэй глядел на неё, приоткрыв рот, и не спешил разделить с ней этот смех.
— Киана, вы потрясающе читаете стихи! — заметил он в восхищении.
— Ах, значит, вам понравилось? Тогда расскажите мне, о чём этот стих, а то я не всё поняла.
Рэй перевёл ей неизвестные слова и пояснил, что это — образец поэзии начала седьмого века, когда в виктонской культуре зародился интерес к самопознанию.
— Отлично, — подытожила она, — время, когда человек изучил окружающую природу, и даже облака, но тут внезапно обратил внимание на то, что собственный внутренний мир, а также мир окружающих его людей, остаётся для него загадкой.
— Именно так, — подтвердил Рэй.
— Похвально. Теперь перейдём от стихов к прозе, — предложила Паландора и раскрыла следующую книгу, пестрящую выгравированными на переплёте из сакшо розами с золотым тиснением, — «Лето тысячи роз». Какая прелесть! Бьюсь об заклад, что это — любовный роман.
— А кто автор? — поинтересовался Рэй. Паландора взглянула на титульный лист.
— Какая-то Груэлла Лилиа…
— Тогда однозначно любовный. Это знаменитая писательница с севера Вик-Тони. Минувшей весной она приезжала в столицу и заодно посетила светский салон моей матери, кианы Фэй Рэдкл. Она подарила ей на память несколько экземпляров своих книг, и каждый из них подписала.
Паландора пролистнула пару страниц и вскоре обнаружила автограф. Замялась, но прочитала вслух:
Дорогой Фэй,
что цветёт на центральных улицах Города Лилий — от Лилиа.
Пускай и Вас жизнь осыпает тысячами роз!
И дарит нежные улыбки.
Груэлла.
— Вы очень скучаете по маме? — спросила она, закрыв книгу.
— Ещё бы! — воскликнул Рэй. — Мы состоим в регулярной переписке, но этого, как вы понимаете, недостаточно. С ней я всегда мог свободно говорить о своих увлечениях — и она их разделяла. У отца на это просто нет времени, а у брата с сестрой совершенно другие интересы. Без неё я, можно сказать, остался совсем один.
— Теперь вы не одиноки, киан Рэй, — заверила его Паландора. — Надо признать, меня и саму ваши увлечения не оставляют равнодушной. А, значит, нам всегда будет, о чём говорить. А это что такое? — спросила она и сняла с полки большую деревянную шкатулку.
— Набор для игры в монаварту.
— Так вот он какой! Я слышала об этой игре и в общих чертах знаю правила, но никогда раньше не играла. Попробуем?
Глава 14
Паландора отнесла шкатулку к столу у высокого окна, прикрытого изумрудными шторами. Открыла её и извлекла на свет деревянные фигурки, вырезанные просто, без изысков, но очень искусно, и покрытые лаком.
— Отец сам изготовил их в молодости, — сказал Рэй, — тогда у него было куда больше свободного времени, и он увлекался резьбой по дереву. «Монаварту» переводится с исхшама как «искусство войны». Прототипы этой игры появились в империи Асшамар задолго до открытия незримой стены, но в Алазаре сравнительно недавно приобрёл популярность современный вариант, возникший в преддверии первых восточных кампаний, когда обе империи ещё надеялись разрешить земельный вопрос путём мирных переговоров. Игра базируется на метафорическом противостоянии двух армий: западной и восточной. Или Алазара и Асшамара, поскольку игра была разработана их совместными усилиями. Таким образом, белые фигуры составляют эскатонское войско, а чёрные — асшамарское. Чёрные и белые фигуры равнозначны, но между ними существуют определённые различия. У каждого войска свои привилегии и слабые стороны.
— Я вижу, вы планируете подробно рассказать мне правила с самого начала, — заметила Паландора, устроившись на стуле и взяв в руки белую фигуру, изображающую короля в острой зубчатой короне поверх капюшона, скрывающего лицо. Рэй покачал головой.
— Мы можем пропустить эту часть и обратиться непосредственно к правилам, которые вам незнакомы.
— Знаете, пройдёмся лучше по порядку, а то у меня в голове всё смешается. Значит, это король.
— Император, — поправил её Рэй, — или императрица. Зависит от пола игрока. А это, — указал он на похожую чёрную фигуру в роскошных одеждах и лаковой гутре, украшенной резными листьями, — шадрым. Известный как повелитель Асшамара. Обе фигуры являются самыми слабыми и в то же время самыми важными в игре. Цель игры — не потеряв своего правителя, склонить к капитуляции правителя другой стороны. Эта фигура ходит на одну клетку в любом направлении. Тем не менее, белый император, в отличие от чёрного шадрыма, приобретает полномочия советника, если таковой погибает в игре, и обретает способность ходить, как он.
— Теперь перейдём к советнику, — предложил Рэй и вынул из шкатулки две фигуры в балахонах до пят, развернувшие длинные свитки. — Белый советник или чёрный визирь — самая сильная фигура. Он точно так же ходит в любом направлении, но на любое количество клеток. Он не имеет права менять направление во время движения. А вот это — башни. Их по две в каждом войске. Они двигаются только по прямой, в любом направлении, на любую дальность. С советниками и башнями всё просто, между ними нет никаких различий ни в одной, ни в другой армии. С полководцем и знаменосцем, например, ситуация сложнее. Их тоже по двое в каждом войске, и двигаются они по диагонали, дальность и направление, как и прежде, не имеют значения. Но их особенность заключается в том, что правила расстановки фигур диктуют, чтобы при начальном расположении на доске они занимали клетки разного цвета. Легионеры рядом с полководцем, а также через одну клетку в любом направлении от него, получают возможность сделать два хода подряд вместо одного. Знаменосец же позволяет своим воинам ходить через одну клетку, в том числе назад, а также даёт возможность слону ходить назад.
— Ой, погодите вы, — перебила его Паландора, — мы до слонов с легионерами пока не дошли. Там ещё, вроде как, кони есть.
— Есть, — подтвердил Рэй, доставая двух ладных белых коней. — У Алазара кони, у Асшамара слоны. И те и другие ходят — точнее, скачут — на две клетки прямо и одну вбок, вот так.
Он достал все фигуры из шкатулки и раскрыл её плашмя, развернул, и у них на глазах она превратилась в игровое поле в шестьдесят четыре белые и чёрные клетки. Поставив коня на середину доски, Рэй продемонстрировал разнообразие его ходов.
— При этом конь имеет возможность перескакивать через другие фигуры, а слон вообще сносит все фигуры противника на своём пути, но он двигается только вперёд — если поблизости нет знаменосца, позволяющего ему отскочить назад. Если он доходит до другого конца доски, только тогда он может развернуться и двигается уже в обратном направлении. Это не так сложно, на самом деле, — заметил Рэй, уловив на лице собеседницы напряжённую работу ума. — Достаточно один раз увидеть это воочию. Осталось рассказать про легионеров и воинов. Их восемь штук в войске. Они ходят только прямо на одну клетку и только вперёд. А атакуют при этом только вперёд на одну клетку по диагонали — если в их поле зрения нет полководца или знаменосца, иначе, напоминаю, белые имеют право сделать два хода подряд — пойти вперёд или атаковать, или даже атаковать два раза; а чёрные — могут двигаться через одну клетку или отступать назад. Кроме того, если любой чёрный воин дойдёт до другого конца доски невредимым, он возьмёт на себя полномочия визиря и получит возможность ходить, как он. Таким образом, в восточном войске может появиться несколько визирей, если вовремя не остановить воинов. Вот, в общем, и всё. Ах, да, ещё в игре есть возможность не разделываться с фигурами противника, а брать их в плен, но это — очень рисковый манёвр, поскольку игрок не может контролировать пленные фигуры: их действия подчиняются броску кубика. На пленника надевается лента противоположного цвета, чтобы отличить его от остальных фигур. А вот теперь, пожалуй, всё.