— Ну как тебе не стыдно! — воскликнула Паландора, разом смахнув с себя сон. — Ведь тебе нужен покой! Возвращайся в постель и не натруждай ногу.
— Я был осторожен, клянусь. Но как скажете, лекарь.
Рэй взял чашку чая и сладкую плюшку с подноса, устроился на покрывале. Он никогда ранее, вплоть до вчерашнего утра, не завтракал в постели. Даже если ему случалось заболеть и лежать с высокой температурой, хотя бы раз в день он поднимался и садился за стол, чтобы выпить густой желтоватый бульон из жирных грибов и горькую ложку лекарства. Теперь он оценил ленное удобство, которое дарил такой завтрак.
«Коль скоро я стану гердом, не буду и впредь отказывать себе в этом удовольствии», — рассудил он.
Паландора покончила с тыквенной запеканкой и проверила его ногу.
— Как самочувствие? — спросила она. — Лодыжка ещё болит?
— Уже нет. Если не трогать её — считай, что здорова.
Девушка сменила повязку и устроилась у него в ногах.
— Ну что, Рэй Тоур Рэдкл, чем сегодня займёмся?
— Чем хочешь, — ответил он дружелюбно, исподтишка возлагая этот выбор на неё. Паландора разгадала его хитрость, но пока у неё не созрел готовый план, и она решила потянуть время.
— А скажи-ка мне, Рэй, что означает твоя фамилия?
Рэй улыбнулся, подвинулся ближе к ней и провел рукой по её густым волосам.
— Ну, ты знаешь, — замялся он, — примерно то же, что и Рэди-Калус, просто в сокращении. Ты, скорее всего, в курсе, что в Алазаре семья Рэдкл очень известная и именитая, а мы — как бы отдельная ветвь. Наша фамилия состоит из двух слов «рээди кэал», которые в переводе с древнего эскатонского означают «траеди кэл». Красный конь, — добавил он на виктонском. — Как известно, мы на протяжении веков разводим лошадей, и наша самая знаменитая порода —
— Алазарская бордовая, — закончила за него Паландора.
— Совершенно верно. Отличная лошадь коричнево-красного окраса с чёрным хвостом и гривой, белой проточиной и белыми отметинами на ногах. Быстрая, выносливая и неприхотливая.
— Тогда почему ты изменяешь своему роду и ездишь на Сереньком?
Рэй, запутавшись пальцами в прядях волос Паландоры, потянул было руку, но та вскрикнула от боли.
— Прости, — сказал он и начал аккуратно вызволять пальцы. — Серенький — элегантный и смирный конь. Дымчатый рысак. В молодости он был темнее и резвее, но ненамного. Понимаешь, бордовая — очень энергичная порода и не терпит неспешной езды. А я предпочитаю ехать медленно — так легче думается и больше всего замечаешь вокруг.
Паландоре пришёлся по душе этот ответ, ведь свою любимую Дымку она выбрала по той же причине.
— Ну а что означает ваша фамилия? — поинтересовался Рэй в ответ. — Пэрфе… — произнёс он полушёпотом, — звучит красиво и загадочно, особенно если грассировать на вардистонский манер.
Паландора рассмеялась и в шутку ударила его ладонью по щеке — легко, едва касаясь кожи.
— Даже не смей! — воскликнула она.
— Но почему же? Послушай сама! Пэ-‘г‘г-фе!
— Ах, нет, прекрати!
Он не смел отказать киане, хотя и с большой неохотой: когда она так наигранно возмущалась, щёки её розовели, а небольшой аккуратный рот забавно кривился опрокинутым интегралом. И глаза распахивались широко-широко, и в них отражался целый мир.
— Это слово давно утратило своё значение, — пояснила она. — Однажды так называли морскую пену, клочья которой взмывали над прибойными волнами. Но сейчас это просто архаизм или даже имя нарицательное: в Алазаре его, в первую очередь, связывают с благородным семейством землевладельцев и промышленников.
— А жаль… — сказал Рэй, — очень красивое слово. Нам будет недоставать его благозвучия в лексиконе.
Паландора рассмеялась и опустила голову ему на плечо.
— Это ещё не всё, — добавила она с шаловливым блеском в глазах, — в древнем языке словом со схожим звучанием называли… а, впрочем, — резко прервалась она и густо покраснела, — я этого не скажу!
— Почему? — спросил Рэй. Паландора от смущения зарылась лицом в складки его широкого рукава и глухо прошептала оттуда:
— Ну… это не вполне приличные вещи…
Разумеется, тем самым она только подстегнула его любопытство.
— Ах, какой же ты нехороший! — пожурила она его за чрезмерный интерес к этому слову. — Нельзя заставлять благородную киану говорить такое! Как бы тебе намекнуть… Так называли субстанцию, необходимую для продолжения рода, известную как семя жизни. И больше не проси меня такое повторять! — пригрозила она.
— Хорошо, — ответил Рэй, который сам, признаться, не ожидал таких откровений и покраснел не меньше неё. — К слову об архаизмах: как тебе имя моего брата? «Рэдмунд» на древнем эскатонском означает «красный воитель» или мужественный воин из элитного отряда. Но самое смешное в том, что «дмунд» переводится с виктонского как «хорёк». Когда моя мама услышала, как планируют назвать её первенца, она, по её словам, неделю хохотала, а потом решила было закатить скандал, но дед оставался непреклонен: ребёнка будут звать так, и никак иначе. А вот мне она дала виктонское имя, на свой вкус. Никто не возражал.
— И что оно означает? — спросила Паландора.
— Это имя без определённого значения. Как и Фэй. В Вик-Тони вообще распространены имена с окончанием на -эй, и далеко не все из них наделены конкретным смыслом. Ну так что? Ты уже решила, что мы будем делать сегодня?
— Решила! — с гордостью провозгласила Паландора, которой как раз пришла в голову новая идея. — Если ты такой послушный мальчик и настаиваешь на постельном режиме, то мы будем путешествовать особым образом. Скажи, куда бы ты хотел отправиться?
Но Рэй запротестовал и пожелал для начала узнать, что именно она подразумевает под «особым образом».
— Мы задействуем наше воображение! Смотри, мы можем прямо сейчас подняться, — нога твоя совершенно не болит, наступай на неё смело, — выйти из комнаты, оседлать лошадей, — за ночь они хорошо отдохнули, а утром как следует позавтракали, — ну и теперь мы поедем… Куда?
— В Озаланду, — предложил Рэй. — За последние годы она изменилась. Стала больше, расстроилась. Я помню её другой.
— Да, это так, — подтвердила девушка. — Значит, в Озаланду. Я покажу тебе новые районы и расскажу, как они появились.
Она зацокала языком, изображая частую поступь копыт по граниту, стегнула хлыстом воображаемый серый в яблоках круп — и понеслись…
— Вот мы уже и на месте. Подъехали к городу с запада, обогнув его между Первым и Третьим озёрами. Почему? Просто потому, что в фантазиях можно делать нецелесообразные вещи.
Фантазиях, да не фантазиях. Пока Паландора рассказывала, она потихоньку перенеслась в Озаланду и взаправду остановилась у западной городской стены. Здесь добрую половину ночи моросил мелкий дождь, и земля ещё не просохла. Дворник расплескивал лужи корявой метлой, дозорные покрикивали на него и отпускали ценные советы.
— Сами метите! — огрызнулся он и отбросил метлу.
— Фантазёрка! — рассмеялся Рэй. Паландора не стала его разубеждать, даже если хотела. Вместо этого она провела его по бульвару Альфера к центральной площади, посреди которой чумазые плотники сколачивали подмостки к первому дню осени. Пахло струганой древесиной, клеем и тёплой пылью. Голубая черепица окрестных домов ловила тени проплывавших мимо облаков. Стоял ясный погожий день, и даже мутные портовые воды искрились вдалеке, у фабрик. Город был полон деловой суеты, улицы были пусты, но из каждого окна доносился звон посуды, стук инструментов, скрип перьев и стульев. Дребезжание ткацких станков. По весеннему бульвару они спустились к озеру, где в ярмарочный день устраивали вечерние гуляния и где Паландора чуть не опростоволосилась. Сейчас там было тихо и спокойно, только группа мальчишек собралась в стороне на песчаной насыпи и загорала после очередного заплыва.